нервничает. Когда мужчина возвращается на кухню, я
нарушаю молчание:
— Что, если они не вернутся?
Он долго не отвечает.
— Здесь есть кладовая, вон там, — Айзек
кивает в сторону узкой двери левее стола. — Она
снабжена продовольствием, достаточным, чтобы
продержаться
несколько
месяцев.
Там
двадцатикилограммовый мешок муки. Но дров
достаточно только на несколько недель. Четыре,
самое большее, если мы их растянем.
Не хочу думать о гигантском мешке муки,
поэтому притворяюсь, будто не слышала его. Однако
др о в а м е н я беспокоят. Мне бы не хотелось
замёрзнуть. Снаружи много деревьев. Если бы мы
могли выйти на улицу. У нас были бы дрова.
— Комната с каруселью, — произносит он. —
Не считаешь ли ты это странным? — голос мужчины
ясный и чёткий. Тот, который Айзек использует с
пациентами. Я не одна из его пациентов, и мне
совсем не нравится, что врач так со мной говорит.
— Да, — просто отвечаю я.
— Книга? — его голос становится хриплым. —
Там не было ничего о карусели, не так ли?
— Нет, — говорю я. — Не было.
В этом не было необходимости.
— Как думаешь, может ли это быть один из
твоих поклонников? Кто-то одержимый?
Не хочу думать об этом, но это уже приходило
мне в голову. Я не хочу быть ответственной за всё.
— Возможно, — произношу я осторожно. — Но
это не объясняет твоего нахождения здесь.
— Получала ли ты какие-либо угрозы, странные
письма?
— Нет, Айзек.
Он поднимает на меня взгляд, когда я называю
его имя.
— Сенна, необходимо хорошенько подумать.
Это может иметь значение.
— Я думаю! — огрызаюсь я. — Не было
никаких странных писем, даже по электронной почте
ничего не приходило. Ничего!
Он кивает и идёт к холодильнику.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я,
поворачиваясь на сидении, чтобы видеть его.
— Приготовлю нам что-нибудь поесть.
— Я не голодна, — произношу быстро.
— Мы не знаем, как долго были без сознания.
Ты должна поесть и выпить что-нибудь, или будешь
обезвожена.
Айзек
начинает
доставать
продукты
из
холодильника и выкладывать их на столешниц у. Он
достаёт стакан, наполняет его водой из-под крана, и
протягивает мне. У воды странный цвет.
Я беру его. Как можно есть или пить сейчас?
Заставляю себя проглотить воду, потому что он стоит
надо мной в ожидании.
Смотрю невидящим взглядом на снег снаружи,
в то время как Айзек хлопочет у плиты. Печь газовая
и выглядит совершенно новой.
Затем мужчина возвращается к столу, держа две
тарелки, каждая из которых с омлетом. Запах
вызывает у меня тошноту. Он ставит одну передо