спотыкаюсь о мешок риса. Тот падает. Я с ужасом
наблюдаю, как зерно рассыпается по полу, собираясь
вокруг моей голой ступни.
— Я привезла тебя сюда? Ты думаешь, что я
притащила нас сюда, чтобы помереть от голода и от
холода? Зачем?
— Как же удобно, что ты была той, кто
освободил меня. Почему ты не была связана с
заткнутым ртом?
— Прислушайся к себе, — отвечаю я. — Я не
та, кто это сделал!
— Откуда мне знать? Откуда? — его слова
остры, но он проговаривает их медленно.
Я
переставляю
ноги,
и
рис
заполняет
пространство между моими пальцами.
Мой подбородок дрожит. Я чувствую, что
дрожит и нижняя губа. Зажимаю её между зубов.
— Думаю, тебе придётся доверять мне.
Он указывает на гостиную, где ящик и книги
лежат в стопках.
— Твоя книга, книга Ника, и теперь книга
твоей матери? Почему?
— Не знаю. Я даже не знала, что моя мать
написала книгу. Я не видела её с тех пор как была
ребёнком!
— Ты знаешь, кто это сделал, — говорит он. —
В глубине души ты знаешь.
Я качаю головой. Как он может даже
предполагать такое? Я искала ответы, подвергая
обсессии свой мозг.
Айзек отступает, закрыв глаза ладонями. Его
спина ударяется о стену, и он сгибается пополам,
положив руки на колени. Похоже, мужчина не может
дышать. Я протягиваю руку к нему, но затем опускаю
её болтаться вдоль тела. Это неважно. Чтобы я не
сказала, оно не изменит того, что я оторвала его от
жены и ребёнка. Я причина одержимости этого
психа.
Три недели спустя, Айзек снимает мой гипс. Он
использует кухонный нож, чтобы разрезать его. Это
тот же нож, который он носит с собой с нашего
первого дня здесь. С широко открытыми глазами и
тяжело дыша, м ы следим, как пластиковый гипс
отпадет. Что мы увидим? Насколько ещё я буду
сломлена? В конце концов, видим только волосатую,
тощую ногу, которая выглядит немного странно. Это
напоминает мне о крови в чашке, свитер в ванной,
камень во рту. Это просто визуально странно, и я не
могу сказать, почему.
Я до сих пор должна использовать костыль, но
мне нравится чувство свободы после того, как все эти
недели я лежала в постели. Айзек так и не
разговаривает со мной. Но солнце вернулось. Оно
снова
взошло.
Мы
прекратили
использовать
электричество,
чтобы
сохранить
топливо
в
генераторе. Я прочитала всю « Запутавшуюся», но, на
удивление, мне не было так больно, как от
безымянной книги матери. Я увидела Ника немного
по-другому, менее лощённого. Это лучшая работа