Испорченная кровь (Фишер) - страница 187

Хватаюсь за виски и с силой давлю на них

подушечками пальцев. Я окаменела. Никогда в жизни

мне не было так страшно. Ни от рака, ни от

одиночества, ни от моего будущего или прошлого. Я

боюсь, что никогда снова не увижу Айзека. Что он

никогда не обнимет меня. Жизнь настолько

абсолютна в своей несправедливости, что всё, что я

могу делать — это кричать. Я обращаюсь к Нику.

Нику, который сейчас здесь.

— Сейчас? — в неверии шепчу я. — В данный

момент? Где ты был, когда меня изнасиловали, или

когда у меня вырезали грудь? Где ты был, когда

кто-то похитил меня посреди ночи и бросил голодать

в сердце чёртовой арктической тундры? — я

сокращаю расстояние между нами и три раза бью его

по груди. — Где. Ты. Был.

Он дрожит. Я обрушила на него слова как

лютый ливень, но мне по*уй. Сейчас я даже

произношу такие вещи, как по*уй, потому что не хочу

тратить ни секунды на белую комнату, в которой

прожила всю свою жизнь. Он сейчас здесь. Но, Айзек

был здесь тогда... и тогда... и тогда... и тогда.

— Я была так увлечена тобой, что упустила это,

— добавляю я. И так сильно дрожу. Меня трясёт

хуже, чем Ника, который сейчас похож на слабый

дрожащий лист, каким он всегда был. Мне хочется

раздавить его между пальцами.

— Что ты упустила, Бренна? — мне не

нравится, как он меня называет.

— А-а-а-а... ар... — Я сгибаюсь пополам.

Сочные, тяжёлые слёзы падают прямо из моих глаз

на пол. Шлёп.

Думаю, я плачу. Всё время. И это так

прекрасно.

— Я упустила свой шанс, — отвечаю я,

выпрямляюсь и вытираю слёзы носком обуви. — Со

своей родственной душой.

Ник выглядит смущённым, когда понимает о

чём речь. До него доходит кто его замена —

мужчина, который был заперт в доме с его бывшей

музой.

— Доктор? — спрашивает он, прищурив глаза.

— Айзек. Его зовут Айзек.

— Я твоя родственная душа. Я написал эту

книгу для тебя. — Он выглядит так, будто пытается

убедить самого себя, его кадык дёргается и всё в этом

роде.

— Ты понятия не имеешь о том, что такое

родственная душа.

Я чувствую такую тягу к Айзеку. Интересно,

ведёт ли он такой же спор с Дафни.

— Тебе пора уходить, — говорю я. Так хорошо

произнести эти слова. Потому что на этот раз, я даже

не буду плакать.

Прежде, чем принять душ, прежде, чем поесть,

прежде, чем залезть в постель и уснуть со своим

четырнадцати месячным кошмаром, я вызываю

такси. Прошу его заехать в мой гараж, и подхожу к