— Что?
— Прошло тридцать минут. Время выпить.
Он встаёт и открывает шкаф, где мы держим
спиртное. Мы продолжаем находить с прятанные
бутылки. Ром был в вакуумном пакете в мешке с
рисом.
— Виски или ром?
— Ром, — отвечаю я. — Я устала от виски.
Он достаёт две чистые кофейные кружки и
наливает наши порции. Я выпиваю, прежде чем
Айзек поднимает свою кружку. Чмокаю губами, пока
жидкость катится вниз по горлу. По крайней мере,
это не дешёвый товар.
— Ну? — требую я. — Как это привело меня
сюда?
— Я не знаю, — наконец говорит он. Айзек
находит деталь, которую искал, и присоединяет е ё к
уху оленя. — Но было бы глупо думать, что это не
один из поклонников. Или ещё один вариант.
Его голос понижается, и я знаю, о чём он
думает.
— Не думаю, что это был он, — спешу ответить
я. Наливаю себе стопку вне очереди.
Я не так уж привычна к алкоголю, и ничего
сегодня не ела. Моя голова немного кружится, пока
алкоголь проникает в горло. Я смотрю, как его
пальцы скользят над паззлом, находят нужный
элемент, вставляют на место, скользят, находят,
вставляют...
Сто деталей.
Я поднимаю свой первый кусочек, тот, который
с бульдогом.
— Ты знаешь, — говорит Айзек. — У моего
велосипеда никогда не вырастут крылья.
Ром обуздал мою кислую мину и ослабил
мышцы на лице. Я пытаюсь состроить на нём
какую-нибудь версию шока, и это смешит Айзека.
— Нет, я не предполагала, что они вырастут.
Только у птиц растут крылья. Мы просто остаёмся
барахтаться в болоте, как кучка эмоционально
неустойчивых пещерных людей.
— Нет, если у тебя есть кто-то, чтобы
поддерживать тебя.
Никто не хочет поддерживать кого -то, у кого
жизненные трудности. Как-то раз я читала об этом
книгу. Сплошная чушь о двух людях, которые
продолжали возвращаться друг к другу. Главный
герой говорит это девушке, которую продолжает
отпускать. Мне пришлось бросить ту книгу. Никто не
хочет поддерживать кого -то, у кого жизненные
трудности.
Это понятие, которым умные авторы
к о р м я т своих
читателей.
Медленный
яд; вы
заставляете их поверить, что это реально, что
побуждает их возвращаться снова и снова. Любовь —
это кокаин. И я знаю это, потому что у меня был
краткий и увлекательный опыт отношений с
провалом, которое заглушило на некоторое время
мою потребность в самоистязании посредством
полосования кожи ножом. А затем, в один
прекрасный день, я очнулась и решила, что была