Этого мне было достаточно. Я отложил путеводитель и бережно взялся за банку. Я глубоко вдохнул и выдохнул, снял крышку, закрыл глаза и поднес воздух Кадакеса к носу. Моментально голова моя закружилась, и перед глазами начали вспыхивать краски. Я чувствовал влажную соль, тонкий запах рыбы и насыщенный аромат апельсинов, орегано мешалось с лавандой и гвоздикой, раскаленные камни перекликались с прохладным морем.
Совершенно ясно я видел перед собой крутые каменные ступеньки, по которым я поднимался вверх, и седого гитариста, сидящего у церкви высоко над морем и играющего меланхоличные мелодии. Белые стены плотно построенных домов отражали цветное обилие магазинчиков, а маленькие кофейни чередовались с такими же маленькими картинными галереями. Тяжелый и бархатный запах кофе со свежей кислотой красок. И я решил, что если когда-нибудь решу стать художником, то обязательно поеду пожить в это место хотя бы на одно лето. Рисовал я, правда, в высшей мере сносно, так что покидать свой двор мне пришлось бы еще не скоро.
Воздух Кадакеса неумолимо улетучивался, сливаясь с запахом старых книг, шоколада и клея, царившим в моей комнате. Мне хотелось ухватить его и затолкать обратно в баночку, но я знал, что, открывая это прозрачное сокровище, надо было быть готовым к его мимолетности. С некоторой грустью я поставил кадакесовскую баночку в ряд к другим отслужившим ее собратьям на одну из полок.
Пора было приниматься за дело. Вдруг я отчетливо понял, что мне нужно устройство для незаметного подсматривания за тем, что творится в гостиной у Ляльки Кукаразовой. Я также отчетливо понял, что это должна быть довольно длинная труба с замысловатой зеркальной системой. Так как Мадам Кукаразова жила прямо под нами, я мог легко спустить такой прибор через окно вниз к ее окну, дабы подсматривать себе до умопомрачения. Конечно, только в благих целях.
Я отыскал веревку, высунулся в окно и бросил ее вниз, держа за один конец. Подгадав нужную длину, я завязал на уровне моего подоконника узелок и затянул веревку обратно.
– Добрых два с половиной метра, – пробубнил я себе под нос, разложив веревку в коридоре и отмерив ее шагами.
Сначала я собирался смастерить трубу из картонных валиков, на которые накручивается туалетная бумага, но тут их понадобилась бы целая куча, а времени ждать накопления валиков у меня не было. Впрочем, отыскать достаточно картонок на незаменимом чердаке не составило никакой проблемы. Довольный и запыленный я уже спускался со своей находкой вниз, как где-то снизу открылась дверь и послышался взволнованный голос мамы Пантика.