— Придешь? — повторила она не слушая.
— Только надо мне теперь держать ухо востро, приглядываться ко всему и учиться у других, как на свете жить…
— Так прибежишь? — в третий раз спросила Марцыся, но шепот ее заглушило громкое звяканье колокольчика над дверью, которая уже закрывалась за Владком.
Она возвращалась домой медленно, повесив голову. Вежбова встретила ее на пороге. Она еще не успела надеть чепец, и растрепанные седые космы торчали во все стороны вокруг заспанного лица, обвисшего мясистыми складками.
— Где таскалась, бродяга, лентяйка ты этакая? — накинулась она на девочку. — Почему воды не принесла? Мне в город надо, а тут ни умыться, ни чай вскипятить! Марш сейчас же по воду! Живей!
Ускользнув от грозившего ей кулака старухи, Марцыся вбежала в дом и через мгновение вышла оттуда уже с кувшином в руке. Она помчалась по краю оврага и, только отойдя уже далеко, сошла вниз, туда, где шумно бежала по камням узкая лента ручья. Здесь девочка присела на залитой солнцем траве и, подставив кувшин под струю, бежавшую по гальке, смотрела, как крупные капли, ударяясь о камни, разлетались серебряными брызгами. Над расщелиной шумели карликовые сосны, а скоро и какая-то птица захлопала крыльями. Марцыся подняла голову, и ее печальное личико просветлело. Розоватый голубь качался на ветке низенькой сосны и, вытягивая головку, поглядывал сверху на девочку. Она бросила кувшин на гальку, протянула к голубю обе руки и стала его подзывать.
А когда он, послушный знакомому и ласковому голосу, слетел и уселся к ней на плечо, она прижала его к груди и, лаская губами его перья, баюкала, как ребенка, шепча:
— Любусь! Ой, Любусь! Нет Владка! Нет!.. Нет!..
Кувшин, полный воды, был так тяжел, что, возвращаясь домой, Марцыся сгибалась под своей ношей чуть не до земли и щеки ее покраснели от натуги. Над нею, то взмывая, то спускаясь пониже, летел голубь. И она время от времени взглядывала на него и улыбалась.
Час спустя Вежбова, нарядившись в свое пестрое шерстяное платье, шаль и белый чепец, отправилась в город; и, как только она ушла, Марцыся широко распахнула одно из окошек хаты, подмела пол огромной метлой, которая была гораздо выше ее, убрала постель, развела огонь и поставила на него горшок с водой и картошкой. На столе стоял недопитый Вежбовой стакан чаю, лежали огрызки булки. На окне Любусь клевал горох и крошки. Управившись со всей домашней работой, к которой ее приучили за этот год, Марцыся вышла в сад, села на грядке и принялась полоть. Любусь вылетел за ней. Работая, девочка часто вздыхала и качала головой. А вокруг чирикали птицы, вдали за рекой шумел город. По временам она поднимала голову и смотрела в ту сторону. Казалось, она напряженно вслушивается в долетавший оттуда шум. Уж не пыталась ли она среди тысячи голосов различить голос друга?..