Я вздохнула. Воспоминания о Барте не были радужными. И взгляд его — теплый и мудрый — всплыл перед глазами. Как теперь они без него? Как все мы? И Дэн? Справится ли?
— Это потому что ты — это ты, — возразил Эрик. — Не стоит оправдываться тем, что у тебя кен иначе пахнет. Наступает нелегкое время, и силы сольвейга понадобятся скади.
— Думаешь, будет тяжело? Новая война?
В прошлой войне погибло много людей, которых я знала. И нам пришлось скрываться от армии разъяренных охотников. Повторения не хотелось, особенно учитывая, что где-то по земле ходили легендарные Первые, которые пришли в наш мир, чтобы очистить его от таких, как мы.
— Будет горячо, — уверил Эрик. — И я смогу наверстать упущенное. Прошлую войну я пропустил.
В его голосе послышалось сожаление. И досада оттого, что драться не пришлось.
— Ты говоришь так, будто в войне есть что-то романтичное. Война — это смерти и боль. А ты рассуждаешь о ней как о новом уровне в компьютерной игры.
— Для меня это лишь кучка никчемных охотников, — зло сказал Эрик, отступил к окну и отодвинул занавеску. Небо хмурилось и цеплялось серыми боками за голые верхушки деревьев. — Ни один из них не достоин называться высшим существом, но они буквально молятся на свою благодать. Каждый из них.
Слово «благодать» он буквально выплюнул. И лицо снова исказилось злостью. Слишком часто он злится в последнее время. Это опасно. В первую очередь, для него самого.
— Неправда, — покачала я головой. — Не все охотники одинаковы.
— Разве не охотник убил однажды всех атли? — Эрик взглянул на меня удивленно. — Разве митаки, племя твоей подруги, не погибли от их щупальцев?
— Верно, — кивнула я. — А еще охотник рисковал всем, чтобы спасти меня от таких, как он сам. Предупредил о войне, скрывал грехи Влада от Мишеля, чуть не попал под трибунал, чтобы выгородить хищного. В конце концов, совсем недавно Андрей рисковал всем, чтобы я могла войти в дом Гектора и вернуть кен ясновидице, которую ты выпил!
— Ты слишком тепло о нем отзываешься, — буркнул Эрик и снова отвернулся.
— Потому что я отношусь к нему так. Андрей — мой друг.
— Охотник не может быть другом, — он произнес это так, словно я маленькая девочка, и приходится объяснять мне нерушимые истины, аксиомы жизни хищных.
— Он мой друг. И если ты спросишь его, уверена, его ответ совпадет с моим.
— Меня удивляет, что ты до сих пор сохранила наивность обычного человека. Наши энергетики разные, Полина. Прикосновение охотника вызывает в нас отвращение или страх. Мы не симпатизируем им, не дружим с ними, не занимаемся сексом. И это не просто предрассудки — это энергетическая несовместимость.