— Ого, смело! — присвистнул Дэн, а Даша, наконец, встала.
— Не целовала я его! — возмутилась совершенно искренне. — Он сам.
— Ага, и предупредил он себя тоже сам, — язвительно парировала я. — Он мог быть мертв, как и остальные, Даша.
— Я не знаю, зачем сказала про печать. Вырвалось. Он напал, а потом… говорил много непонятного, шипел так, будто меня ненавидит. А за что? Что я ему сделала?! Хотя они ведь охотники, им можно все. Война научила меня не перечить, потому что у кого власть, тот и прав. — Она нервно улыбнулась, и улыбка эта была обвиняющей. — Но вы сильные, вам не понять!
Трясущиеся руки защитница убрала за спину, но страх не сотрешь, не замаскируешь. Он проявляется во всем: во внезапной бледности, в лихорадочном блеске глаз, в зажатости тела. Страх заразен, как вирус, поэтому первые признаки его чувствуешь сразу, невольно поддаешься, проникаешься, и злость меняется чем-то другим, полужалостью-полусочувствием, усталостью, ленью.
Даша боялась. Не понимала, что произошло и, возможно, действительно ляпнула случайно, не подумав. Эрик рассказывал, что она чуть не умерла во время прошлой войны, и, если бы он не поспел вовремя, то лишился бы сестры. Ей надорвал жилу охотник — наверное, такой же экспериментатор, как и Альрик. Как и Мишель. Как и тот, что приходил сегодня мстить.
И я решила: встречу Богдана — убью на месте. За Андрея, который неизвестно, жив ли. За испуганную Дашу. За всех хищных, погибших на войне, и тех, кто еще погибнет. Уже не осталось времени рассуждать о том, кто из нас прав. Это мое племя, и я должна быть на его стороне.
— Эрику понравится история, — улыбаясь, беззлобно прокомментировал Дэн.
Даша вскинулась, испуг расплескался. Скрывать его у нее больше не было сил.
— Не говорите Эрику, — попросила она жалобно. — Он убьет меня.
И я поняла, что брата Даша боится больше, чем всех охотников вместе взятых.
Я поморщилась.
— Как там внизу? — спросила, осторожно дотрагиваясь до затылка и нащупывая большую шишку.
— Все мертвы. Подчистую, — довольно улыбнулся Дэн. — Майя — не просто девочка. Чудо!
— Дочь Мирослава и Евы, — зачем-то сказала я.
Дэн кивнул.
— Знаю.
В коридорах было шумно и многолюдно. Хищные суетились, хаотично бегали из комнаты в комнату, проверяя, видимо, оставшихся в живых. Я тоже невольно считала. Лара с Ирой, успокаивающие детей. Жмущаяся Рита. Алиса, восторженно объясняющая что-то Дарле и Юлиане. Защитницы альва, щебечущие в сторонке. Все пятеро, если я не ошиблась в подсчетах. Ева и Майя в гостиной, все еще бледный Филипп в объятиях своей женщины.