Старик сверху вниз пренебрежительно осмотрел толпу, грубо спросил:
— Куда прете?
— К уряднику бы нам…
— Кто такие? — не ответив мужикам, вновь переспросил бородач.
— Да по-разному мы… С верхов больше…
— Внайм… — начал было человек в бешмете…
— Так бы и говорили, — перебил старик. — Рань этакую приперли. Добрые люди ближе к оттепели приходят.
— Урядника бы видеть. Чать, ведомо ему, где руки потребны.
— Какой по зиме найм? Аль ополоумели? А их благородия нет.
— Это как же?
— А вота так. Завтра с утра, — старик нагнулся, сметая с пола сор. — Не мешкайтесь, пошли, пошли отсюда. Ежели всякие будут здесь топчись… Айда с крыльца.
Мужики загалдели недовольно:
— Хрен старый…
— Язык не тем концом подвешен, слова доброго нет.
— Дьявол волосатый, не подумал, куда теперя нам.
— Под забором ждать-то? — взвизгнул человек в бешмете и крепко выругался.
…Среди этой оборванной, измотанной длинной зимней дорогой толпы, шедшей с верховьев Волги на заработки к рыбникам, был и Тимофей Балаш. Он выгодно отличался от остальных: и одежонка справней, и на ногах теплей, а главное, на вид мужик деловой — спокойный, рассудительный. Лишнего слова никто от него в пути не слышал. А коли уж скажет — умно, просто, к делу.
За длинную дорогу мужики свыклись с ним. Кто хоть раз испытал трудности и тяготы долгого пути, тот понимает, насколько нужен умный советчик, бывалый человек. Таким и был Тимофей.
И на этот раз, рассерчав на старика из управы, мужики хотели спросить у Балаша, как быть дальше. То ли урядника обождать, то ли на промысел ближний подаваться, или лучше здесь, в волости, к именитым рыбникам внайм идти. Глядь, а Тимофея-то и нет. И не приметил никто, куда подевался он. Кажется, только что терся в толпе, а уж нет.
— Увертлив, черт.
— Без шума ушел. Чисто…
— С хитринкой Тимофей-то, подико-от.
…Тимофей Балаш тем временем шел по берегу протоки, вдоль бесконечного ряда тесовых изб, глазеющих на речку темными пятнами окон. Между домами и берегом тянулись мелкие ларьки, торговые палатки, склады с лесом, пенькой, смолой и прочим ходовым накануне весенней путины товаром. На льду стояло множество санных подвод — рыбаки с низовых сел приехали, кто за лесом, кто за гвоздями, кто за ловецкой сбруей.
Тимофей потолкался в шумной торговой толпе, походил вдоль ларьков и палаток, надышался терпким смолистым воздухом. Увидев мальчишку лет десяти — двенадцати, поманил к себе:
— Поди-ка сюда.
Посиневший от холода белобровый мальчуган в подшитых отцовских валенках недоверчиво покосился на незнакомца.
— Да ты не боись. Не кусачий я. Скажи-ка лучше, где тут харчевня или кабак какой?