Не вдруг сообразила Меланья, что говорит Глафира о ее меньшом сыне, — так для нее непривычно было, когда назвали его по имени-отчеству. А догадалась, подумалось старой: жаль, что Андрей не пришел, девка-то, видать, неплохая: лицом красна, манеры городские, да и сродственница Мамонту Андреичу. У него ни детей, ни братьев-сестер. Все, стало быть, ей отпишет.
Пока Меланья рассуждала таким образом, разговор среди женщин переключился на пришлого, что поселился у Ильи Лихачева.
— Чуть, говорят, не замерз, Илюшка-то от верной смерти его спас.
— С верхов будто.
— И денег — мешок.
Ляпаев усмехнулся бабьим разговорам, но серьезно сказал:
— Этого пришлого надо бы проверить. Может, каторжанин?
— Становому надо сообщить, — согласился Дмитрий Самсоныч. — А не то и самим посмотреть, что за птица…
Всякое дело имеет предел. И гостеванью настал конец. Первым засобирался изрядно повеселевший отец Леонтий. И Крепкожилины спохватились — засиделись.
— Благодарствуем, Мамонт Андреич, — говорил Крепкожилин-старший, выходя за ворота. — Хорошо посидели. За советы спасибо. Милости прошу и к нам отгащивать. И Пелагею и Глафирушку. Всем домом, всем домом… И тебя, батюшка, прошу.
Подходя к своему дому, Дмитрий Самсоныч вспомнил: за весь вечер Ляпаев ни словом не обмолвился об Андрее. Обиделся конечно же. Человек известный всей волости, городское начальство его знает, а этот молокосос…
10
Праздник праздником, а жить надо, а значит, и работать. На второй день широкой масленицы, когда по обычаю положено заводить заигрыши — всевозможные шутки, покупки, катанья с горок при лунном свете, озорные незлобивые потасовки, — собрались мужики проверить сети, рыбу выбрать, если она есть. Подледный лов каждый ведет по себе, в пай ловец не идет к тем, что побогаче, а тони речные тянут только по воде. Кто посправней и держит лошадь или даже две, выходит в море на ледяную кромку, верст за сотню и поболе от дома, белорыбицу добывает, краснуху и, само собой, крупный частик — сазана и судака. Неделями живут ловцы в море, в шалашах ночуют.
Безлошадным о том лишь в мечтах помышлять: сети и вентеря — сетные ловушки, формой похожие на бочары, — устанавливают ниже села, чтоб обернуться обыденкой. Обезлошадеть — для рыбака такая же беда, что и для пахаря: впрягайся в чунки сам, тяни их с десяток верст, а обратно — груженные рыбой, если фарт выйдет. И еще неизвестно, когда тяжелее: то ли груженый возок, то ли безрыбный…
Вместе с безлошадными работал и Кумар. Он не рисковал выезжать в море. Илья Лихачев однажды предложил:
— Бери меня в помощники — и махнем за белорыбицей. Что мы, хуже других?