Каких только трав нет в Садрахмановой землянке: пучки одуванчика и подорожника, базельки лесной и безниги — паслена. Самым же редким снадобьем считались твердые, как гальки, семена лотоса — от немощи сердца. За ними даже из города приезжали.
И конечно же перепадало Садрахману. Цены за излечение он не назначал и даже вроде бы отказывался. Но страждущие охотно отдавали кто сколько мог — и гривенники, и рубли, а случалось, и больше.
Скопил Садрахман еще немного деньжат и просторное глинобитное жилье для Кумара с детишками в Синем Морце поставил: пусть балашки-внучата средь людей растут, а не дичают на острове. Сам же одинцом остался в односелье, в сторожке. И сын Кумар звал, и сноха Магрипа упрашивала — не согласился, не захотел оставлять могилку старухи. Наказал Кумару: когда умрет, чтоб рядом с матерью захоронили.
Рассудил Садрахман по-своему правильно: привык к острову, двадцать лет, почитай, на нем. И трав вокруг собирать — не собрать. Каждую только в нужный день и только в нужный час надо сорвать — иначе никакой от нее пользы, никакой ей цены. Живя на острове, надеялся старик помогать сыну, потомство у него богатое, многодетный он, трудно в односилку. Пока подрастут — волос на голове вылезет.
А прожить, подумал старик про себя, проживет, привычный ко всему. А и то: одна голова не бедна, а коль и бедна, так одна.
Одиночанье вначале было тягостно. Но только малое время. Потом обошлось. И даже нравилось: никто не отвлекает, живи как душа подсказывает.
Суеверный люд и прежде опасался знахаря, а как одинцом на острове остался, стал откровенно побаиваться: без крайней нужды к нему не заглядывал, если уж недуг какой припрет — тогда шел.
К нему, Садрахману, и подъезжали обловщики после того, как их спугнули стражники. Остров лежал несколько в стороне от дороги, связывающей Золотую с Синим Морцом. И обловщики разговаривали в полный голос, ехали без утайки, в открытую, потому как глубокой ночью никого здесь не могло быть, а если по случайности и лежал чей-то путь мимо Садрахмановой землянки, путник наверняка свернул бы в объезд.
Садрахман знал про ночной облов, потому как сам следил за охранщиками, сам навел мужиков в эту ночь, на Золотую. Оттого ему не спалось сегодня. Ближе к полночи выпил малость отвара из семян одуванчика — от бессонницы. Но и это не помогло: перекатываясь с боку на бок, томился мыслями.
Поэтому он задолго до того, как ловцы подъехали к его жилью, учуял их приближение, немало подивился тому, но оделся и встретил их на яру. Кумар что-то коротко сказал ему по-казахски, старик все сразу понял.