И она осталась. Он очень надеялся, что не отчаяние в его глазах заставило ее остановиться.
— Кто ты?
Она снова расспрашивала, вместо того, чтобы бежать без оглядки.
Её голос и облик. Её аромат, доносившийся до него вместе с легчайшими порывами ветра. Аромат безмятежности, свободы и искушения.
Если смотреть на нее, слушать звук голоса, вдыхать ее запах было так сладостно, то, что же будет, если он сможет прикоснуться к ней?
— Кто ты? — повторила она вопрос. Еще два шага приблизили их друг к другу. Сейчас их разделяла только сверкающая лента ручья.
Он редко говорил и никогда не отвечал на вопросы. Он не хотел называть себя и не хотел знать, как зовут её. Надеялся избежать искушения желать то, чего не может получить. Боялся связать свои тайные помыслы с девушкой навсегда, зная, что эта невидимая связь станет мукой посильней вечного рабства у Неистовой богини.
Но надежда разбилась вдребезги, а страх воплотился сполна.
— Я — Холод. Я — Ветер. — Я — Высокий тростник, — ответил он, не сводя с нее глаз.
Девушка склонила голову на бок, словно задумалась.
— Холод и Ветер, Высокий тростник… — повторила она тихо. — Тогда ты действительно ниоткуда и отовсюду. Как холод и как ветер… Но твои раны прямо здесь и сейчас истекают кровью. У тебя есть, чем перевязать?
Он не нуждался в перевязке, его ранения заживали сами собой.
Воин покачал головой.
— Я помогу… — решительно заявила красавица.
Проворно подхватила подол голубого лейне из тонкого льна и дернула за край, отрывая длинную полосу ткани.
На миг он увидел тонкие лодыжки и узкие ступни, обутые в изящные сандалии из мягкой крашенной кожи. Маленькие пальцы напряглись, будто девушка изо всех сил старалась тверже стоять на ногах.
— Ты можешь подойти? — спросила она. — Или лучше оставайся на месте, я сама приду.
Не успел он ничего ответить, как она уже легким прыжком пересекла ручей, миновав преграду, что разделяла их.
Воин упал на одно колено, склоняя голову перед ней. Прижал окровавленную руку к тому месту, где у простых смертных было сердце. И впервые за долгие тысячелетия ощутил, что оно действительно бьется.
Он, сам не зная почему, позволил промыть раны и перевязать их полосками, оторванными от лейне. На самую глубокую рану на плече девушка положила большой лист подорожника, тщательно промытый в ручье, и забинтовав, скрепила повязку булавкой, которую отколола с ворота своего одеяния.
Простая бронзовая булавка в виде цветущей веточки вереска.
Возвращаясь туда, где его ждал долг, воин снял повязки и булавку и спрятал эти сокровища так, чтобы госпожа никогда не смогла найти их…