Я отпила еще вина. Может быть, я стану танцовщицей? Буду танцевать на сцене… А как же русская литература? Пушкин, Достоевский и Толстой? Куприн и Бунин… Да ну их! Ненавижу Куприна, особенно Бунина… Мне это показалось очень смешным, и я так и сказала Ростовцеву.
– Ненавижу Куприна и Бунина!
– Ты пей, пей! – ответил мне Ростовцев. – Сейчас курицу разогреем. Лена мне курицу жарила.
– Лена – это ваша жена? – зачем-то спросила я, хотя помнила, что Лена – это дочь.
– Нет, Лена – это моя дочь, – улыбнулся Ростовцев. – Очень хорошая женщина, я тебя с ней познакомлю. Очень заботливая. Только детей у нее нет, к сожалению, Бог не дал.
– А почему она… – Я хотела что-то спросить, забыла. Сильно ущипнула себя за мочку уха. Кажется, я запьянела. Я засмеялась. Просто так, ни от чего. От звука своего смеха мне стало еще смешнее, я увидела свое отражение в окне и совсем залилась смехом. Ростовцев смеялся вместе со мной.
– Ну что, станцуешь для меня? – спросил он.
– Да! – крикнула я.– Обожаю танцевать! – Я расставила руки в разные стороны. Они были легкие, поднимались как будто сами. И ноги мои стали легкие-легкие, тело все закружилось, еще без музыки… Я и без музыки могу сколько угодно танцевать… Как же я соскучилась о танцах! – Можно музыку? – спросила я. – Такую… вот… – Я напела развеселую русскую песню.
– О, ты еще и поешь хорошо… – обрадовался Ростовцев. – А где будешь танцевать, Галочка? Стол освободить тебе? – засмеялся Ростовцев. – Да знаю, знаю, что ты Руся, просто хочется так тебя называть… Сейчас мы все уберем. Галочка моя – она часто на столе танцевала… Тебе кофточка не мешает? А то, хочешь, сними…
– Мешает! – Я скинула свой темно-серый свитер, осталась в белой блузке.
– Так лучше… – улыбнулся Ростовцев. – А то что за танцы в свитере… Сейчас мы музыку включим… Ой, подожди, Лена звонит… – Он взял трубку, сделал мне знак, чтобы я ничего не говорила. – Да, дочка… Да, дома… Что сказали? А, нет… Это так… Да нет… Все хорошо. Нормально спектакль прошел. Нет, не забыл. Выпил все, две до ужина и две после. Хорошо. Спать буду ложиться. Завтра телевидение, но вторая смена, мне к трем.
Пока Ростовцев говорил, я кружилась и кружилась по кухне. Хорошо, когда тело такое послушное и легкое, кажется, я могу взлететь на стол, не прилагая к этому усилий… Вот, и я уже на столе… Я залезла на стол, пошатнулась, постояла там, покачалась и слезла.
Ростовцев как раз включил музыку – ловко нашел что-то в компьютере, который стоял открытый на длинной столешнице у окна.
– Ну, что же ты? – Он начал хлопать в такт музыке. – Оп, оп!