– Нет…
– Что? Музыка не та? А какую ты хочешь? Русскую плясовую? Ты пела что-то… Сейчас найдем…
Я присела на край стола, немного посидела, потерла виски, спрыгнула, подошла к раковине, в которой стояла тарелка с недоеденным супом и рядом аккуратно лежали ложка большая, ложка, испачканная в сметане и чашка из-под чая, тоже с ложкой. Все такое домашнее, приятное… Ложки красивые, блестящие… На чайной ложечке на самом краешке – герб, на гербу – мишка… Какая удивительная ложка…
Я умылась, потом села на пол и заплакала. Как-то мне вдруг стало так грустно, так плохо, так одиноко, все показалось таким безвыходным, трудным, невозможным…
– Ну-ну-ну… – Ростовцев подошел ко мне, погладил по голове. – Вставай, не сиди на полу. Не хочешь танцевать, не надо. Что же это я, старый дурак, тебя расстроил!.. Все как-то… Ладно. Ты есть хочешь?
Я помотала головой. Я была страшно голодна, но сказала нарочно, просто чтобы еще хуже стало. Когда же пройдет это состояние, ужасное, где нет меня, а есть какой-то другой человек? Я – вовсе не такая. Я сдержанная, сильная, внимательная… От мысли, что я сейчас слабая, ужасная, пьяная (а на самом деле я ведь очень хорошая и положительная, и все это знают, все!), я стала еще сильнее плакать. Потом все-таки взяла себя в руки, встала, подхватила свой свитер и хотела уйти.
– Ты куда? – удивился Ростовцев. – Ну-ка, давай мы сейчас поедим. Сварим чего-нибудь…
Он открывал и закрывал шкафчики, что-то ловко резал, накладывал в миски, кастрюли, а я сидела у стола, положив голову на руки и несколько раз проваливалась в сон. Сегодня был такой длинный день. Столько всего произошло, просто нереально… И день продолжается… Где я? Какой странный человек… Почему я решила, что это мой дедушка? Никаких фотографий нет, на памятнике написано – Артемьева, но Ростовцев помнит Виноградову. Вроде фамилия того балеруна, за которого вышла замуж его Галочка, была Артемьев, но кто это теперь точно скажет? В Интернете ничего не найдешь, не такие уж звезды они были, не в Большом танцевали, в театре Немировича-Данченко, тоже хороший театр, конечно, я бы с удовольствием туда сходила, только не сейчас… Мысли путались, голос Ростовцева отдалялся…
Я поняла, что сейчас окончательно усну, а делать этого не нужно… Я пошла в ванную, стараясь идти ровно. Я так мало отхлебнула вина. Может быть, это какое-то особо крепкое вино? Ликер? Или просто я устала, голодна, нездорова… Но главное – страшно, просто страшно устала за сегодняшний день…
Я добрела до ванной, включила ледяную воду, наклонила голову в ванну и так постояла, закрывая уши руками, чтобы холодная вода туда не попадала. У меня побаливала грудь, к вечеру я стала все чаще подкашливать, но я надеялась, что к утру все само как-нибудь пройдет. У меня нет времени и возможности болеть.