— Не в том дело, — устало сказал Колин.
— Отдайте эти деньги на благотворительность, — предложила я. Почувствовав легкую вину за свою резкость, добавила: — Наверное, где-то существует фонд для нуждающихся призрачных монахов.
Колин немного приподнял бровь, как будто его не хватало даже на сарказм. Повинуясь опытным рукам, машина плавно свернула и остановилась перед станцией Хоув.
Не выключая двигателя, Колин достал с заднего сиденья мою сумку. Пришлось чуток повозиться, ведь, по обыкновению неодушевленных предметов, доводящему до белого каления, она забралась в углубление под сиденьем. И естественно, перевернулась. Представив, что могло из нее вывалиться — в следующий раз куплю сумку на молнии, — я перегнулась через сиденье, попытавшись помочь.
Естественно, я нагнулась в тот момент, когда Колин выпрямился с сумкой в руке. Если вы подумали об одной из тех сцен, в которых героиня умудряется оказаться прижатой к герою, его губы на расстоянии миллиметра от ее губ и она замирает, пораженная — но невредимая, — у его мужественной груди, подумайте еще раз. Мой локоть воткнулся Колину в грудь. Уронив мою сумку, Колин застонал от боли, как защитник, которому в живот угодил мяч. Я отпрянула назад, сжимая локоть и издавая невнятные звуки. Удары локтевым отростком очень болезненные. Но не настолько, думаю, как прямой удар в солнечное сплетение чуть менее острым, чем зонтик мисс Гвен, предметом.
Отлично. Если он не рад был избавиться от меня до этого, теперь уж точно рад.
— Простите, — залопотала я, хватая с его колен сумку и беспорядочно засовывая туда одежду и туалетные принадлежности. — Простите, простите, простите.
С пола машины Колин поднял вчерашний лифчик.
— Ваш? — спросил он с кривой улыбкой.
— Спасибо. — Краснее своих волос, я выхватила его из рук Колина и пихнула в сумку. — Я пошла. А то причиню еще какое-нибудь увечье.
— В любой момент, — отозвался Колин, когда я неуклюже выбралась из машины, таща сумку за собой. Я не поняла, имел он в виду, что я вот-вот уже могу уехать или что могу продолжать наносить увечья. Первое казалось более вероятным.
— Все прошло ужасно мило, — неловко проговорила я, переступая с ноги на ногу у открытой дверцы автомобиля и вешая сумку на плечо. — Спасибо за гостеприимство. Это было очень… э… мило с вашей стороны.
Когда я уже собралась захлопнуть дверцу, Колин перегнулся через пустое пассажирское сиденье и, взявшись за ручку, сказал:
— Мне жаль, что так вышло.
Я отбросила назад волосы, отчего сумка соскользнула с плеча на сгиб ушибленного локтя.
— А мне-то как жаль, — сказала я, удрученно глядя на его грудь.