Но это оказалось простым свалившимся верстовым столбом. Алан в отчаянии сжал челюсти, чувствуя себя полным дураком. Снега было так много, что он боялся утонуть в нем. Он уже достиг его колен и теперь засыпал бедра. Боже, как же он измучен. Если бы можно было лечь и восстановить силы.
Если ты ляжешь, то больше уже не встанешь, упрямо сказал он самому себе. Давай, двигайся, парень. Иначе помрешь прямо здесь.
Он повернул голову налево, вглядываясь в горизонт, без малейших признаков деревьев… А потом ему показалось, что там что-то виднеется. Хотя все было размыто непрекращающимся ни на минуту снегопадом, пустошь с левой стороны превращалась во что-то, напоминающее амфитеатр. Это выглядело неестественно: остальная поверхность состояла из невысоких, пологих холмов. Алан задумался. Что там такое говорил ему Дессанж? Что здесь должна быть еще одна шахта, построенная еще древними римлянами. И что эта шахта расположена рядом с собственностью Шарпов.
Алан сморгнул. Не подводят ли его глаза? Он сделал несколько шагов вперед. На снегу показались пятна крови. Он бросился вперед. Нет, это не кровь, а глина. Ну, конечно, глина. Пурпурное сокровище, которое довело сэра Томаса до мошенничества, а может быть, и до убийства.
Решено, он идет налево.
Лес гнется, никнет сень осин,
Бьют крылья…
Алан двинулся вперед.
#
Эдит проснулась, совсем слабая и беспомощная, но благодарная за то, что все еще жива. Ее желудок превратился в тысячу узелков жгучей боли. Со стоном она добралась до ванной комнаты и там встала на колени перед унитазом. Ее рвало сгустками крови, а желудок разрывали беспощадные спазмы, пока она не испугалась, что у нее не осталось больше крови.
Я думала, что он меня спасет, подумала она. Он забрал у меня чай. Он поклялся. Обещал…
Но сейчас она чувствовала себя еще хуже, чем раньше. Она больше не могла выдерживать эту боль, и ее потрясло до глубины души, что Томасу пришло в голову сделать с ней такое.
Что он делал это с другими женщинами. Или, вернее, позволял Люсиль делать это с ними.
Она, шатаясь, вернулась в комнату, удивляясь, что шум, который она производила, не разбудил его. Он не мог просто лежать, игнорируя ее присутствие. Человек не может быть жесток до такой степени.
– Томас, – прохрипела она. – Томас, мне очень плохо. Мне нужна помощь.
Она откинула одеяло. На кровати никого не было.
Тогда придется воспользоваться инвалидным креслом: Эдит практически упала в него и стала вращать колеса изо всех оставшихся у нее сил. Она могла думать только о том, что ей необходима немедленная помощь. Убить – это одно, но зачем же заставлять ее так мучится?