— Ну тогда станем грести вдвоем — хорошо? Вы с одной стороны, я с другой…
Ксюша мгновение поколебалась, а потом, чуть подоткнув подол юбки, села на скамейку. Мажаров оттолкнул лодку от берега и опустился рядом, вплотную с Ксюшей. Она попыталась немного отодвинуться, по двигаться было некуда, и пришлось смириться и сидеть, все время чувствуя то теплоту чужого плеча, то резкое прикосновение колена.
Журчала за бортами вода, ослепительно вспыхивали мокрые, высоко вскинутые весла, редкие брызги летели Ксюше в лицо. Гладкие, точно точеные, воронки крутящейся воды уплывали за корму, где расходился волнистый пенистый след. У самого берега он застывал, стекленел, накрытый густой тенью кустов, висевших над водой седыми клубами дыма.
Когда отплыли на середину озера и лодка стала тихо скользить по живой искрометной ряби, Мажаров перестал грести и, зачерпнув ладонью воду, сполоснул лицо.
Нот возьмите. — Ксюша вытащила заткнутый под манжет блузки чистый носовой платок. — Больно? Саднит?
— Ерунда! Как говорят, до свадьбы…
— Ой, я ужасно перепугалась, когда увидела, сколько их, — торопливо говорила Ксюша, впервые так откро-венно разглядывая скуластое, в кровоподтеках и царапинах лицо лейтенанта и непонятно по какой причине вол-нуясь, — Ведь пырнули бы ножом, а потом ищи виноватых! Стоило нам связываться с этой дрянью!
Мажаров слушал ее, слегка улыбаясь, но при последних словах нахмурился, и лицо его поразило Ксюшу каким-то новым, незнакомым ей выражением, мгновенно отразив то, чем он жил и эту минуту.
— И не совестно вам? — спросил он, не скрывая своей презрительной насмешливости.
— А разве я не права? Таким способом жуликов не переведешь, а жизни из-за какого-нибудь негодяя лишиться можете.
— Вот уж от вас никак не ожидал этого! — резко проговорил Мажаров и, глядя в зардевшееся лицо девушки, досказал с тяжеловесной прямотой: — Сейчас вы рассуждаете, как стопроцентная обывательница!.. Значит, раз меня не трогают, я могу пройти мимо, да? Хорош совет, нечего сказать… Вот так мы и миримся со всяким безобразием, песправедливостыо и подлостью… А паразиты всех сортов живут за счет вот такого мещанского равнодушия…
— Нет, нот, я не мирюсь, — беспомощно оправдывалась Ксюша. — Но они же могли убить вас!..
— Я об этом не думал. — Мажаров отвернулся от нее и, опустив за борт лодки руку, говорил отрывистым баском: — Разве взвесишь на весах, нужно так поступать или, не нужно, когда тебя душит ненависть к этой сволочи? Паразиты наживаются, пользуются нуждой честных людей, а в это время где-то настоящие люди отдают свою жизнь… Нет! Я вообще не переношу человеческой жадности и не могу видеть, как страсть к наживе сжирает человека и он становится рабом денег или вещей!.. В тридцатом году собственники убили моего отца, и я тогда попал в детдом… Л там, на фронте, кто прет против нас? Кого мы там уничтожаем? Разве не кровожадную собственность, под каким бы именем она ни была?.. Четыре красненьких ему, видите ли, захотелось содрать за литр! Четыре сотни, за которые иной человек трудится целый месяц!.. И вы желаете, чтобы я прошел мимо или дрожал, как последний трус, за свою жизнь?