(Это важно, надо будет еще расспросить секретаря его высокопревосходительства.)
Лицо открытое, приятное. ” М-да, зацепиться не за что. Придется побеспокоить его высочество герцога Саксен-Лимбургского. Будем надеяться, что он что-то знает про “внука”, раз уж рекомендовал его “дедушке” особым письмом.
В “Лоскутную”, к владетельной особе, Эраст Петрович поехал один, нарядившись в мундир. Отсутствовал долго и вернулся мрачнее тучи. В гостинице сказали, что его высочество накануне съехал, отбыл на варшавский поезд. Однако на Брянском вокзале высокий пассажир вчера так и не появился.
Вечером, подводя итоги длинного дня, надворный советник провел с Анисием совещание, которое назвал “оперативным разбором”. Для Тюльпанова такая процедура была внове. Это уж потом, когда привык, что каждый день заканчивается “разбором”, понемногу осмелел, а в первый вечер больше помалкивал, боялся сморозить глупость
— Итак, давайте рассуждать, — начал надворный советник. — Нотариуса Мебиуса, который никакой не нотариус, нет. Испарился. Это раз. — Нефритовая косточка на четках звонко щелкнула. — Инвалида-благотворителя Шпейера, который никакой не благотворитель и вряд ли инвалид, тоже нет. Исчез бесследно. Это два. (Снова — щелк!). Что особенно п-пикантно, непонятным образом исчез и герцог, который в отличие от “нотариуса” и “инвалида”, вроде бы был настоящий. Конечно, владетельных князьков в Германии видимо-невидимо, за всеми не уследишь, но этого в Москве принимали честь по чести, о его прибытии писали г-газеты. И это три. (Щелк!) по пути с вокзала я наведался в редакции “Недели” и “Русского вестника”. Спросил, откуда они узнали о предстоящем визите его высочества герцога Саксен-Лимбургского. Выяснилось, что газеты получили это сообщение обычным образом, по телеграфу от своих петербургских корреспондентов. Что вы об этом думаете, Тюльпанов?
Анисий, разом вспотев от напряжения, сказал неуверенно:
— Мало ли, ваше высокоблагородие, кто их на самом деле прислал, телеграммы эти.
— Вот и я так думаю, — одобрил надворный советник, и у Тюльпанова сразу отлегло от сердца. — Достаточно знать фамилии петербургских корреспондентов, а телеграмму может отправить кто угодно и откуда угодно… Да, кстати. Не зовите вы меня “высокоблагородием”, мы ведь не в армии. Достаточно будет имени-отчества, или… или называйте меня просто “шеф”, оно короче и удобнее. — Фандорин чему-то невесело улыбнулся и продолжил “разбор”. — Смотрите, что п-получается. Некая ловкая особа, всего-то выяснив имена нескольких корреспондентов (для чего достаточно полистать газетки), отбивает по редакциям телеграмму о прибытии германского фюрста, а далее все происходит само собой. Репортеры встречают “его высочество” на вокзале, “Русская мысль” печатает беседу, в которой почетный гость высказывает весьма смелые суждения по Балканскому вопросу, категорически отмежевывается от политического курса Бисмарка, и всё, Москва покорена, наши патриоты принимают герцога с распростертыми объятьями. Ах, пресса, как мало у нас осознают ее истинную силу… Ну-с, Тюльпанов, а теперь переходим к выводам.