Покуда Иисус свободно бродил по Генисаретскому озеру и ему не грозила неволя, возвещал непротивление злу, но, испытав зло на себе, менее снисходил к врагам, к угнетателям: никчемны философские доктрины, коль не утоляют страдание.
Между моими уходами и возвращениями почти всегда утекало несколько месяцев, а торговые дела оттачивали ум и усмиряли сантименты, оттого, верно, вскорости я заметил явственные перемены в учителе и приписал их близкой старости - ему минуло пятьдесят или даже более, что ничуть не притупило чувств Марии: tempora mutantur et nos mutamur in illis {Времена меняются, и мы меняемся с ними (лат.).}, - и ее преданная любовь оставалась все той же.
Из всех спутников Иисуса только она ничего не хотела для себя, не питала никаких надежд, вела жизнь весталки, в коей никто бы не признал бывшей блудницы.
Пример сей весьма красноречив: женщины верны лишь тому мужчине, кого не смущает их очарование. С людьми, впечатлительными к женскому обаянию, как раз все наоборот, ежели дозволишь, - вот мой вывод из собственного опыта: чувственность не дает нам сохранять верность. любимые или нелюбимые, мы не упустим оказии, стоящей греха, пусть в груди пылает хоть целый вулкан любви.
За все лета странствий с Марией, вернее, за лета постоянных кратких или длительных разлук, я искал утешения и забытья в объятиях многих женщин, имея на то деньги и нерастраченный запас сил.
И все же не нашел той, кого искал: одна Мария могла одарить меня душевным покоем; к сожалению, все обстоит именно так - телесные потребности можно утолить, но даже самое поразительное внешнее сходство (я испытал и это) не заменит духовных достоинств любимой женщины; не ум, не красота пробуждают любовь, а некое неуловимое, лишь единственной присущее сочетание привлекательных черт. Потому и можно полюбить блудницу, гермафродита и даже юношу, случается, и пол не принимается в расчет.
Возможно, сие "некое" в нас самих, совсем не в предмете поклонения, этакое наваждение, и мы не спешим от него избавиться. Я, во всяком случае, не спешил. А потому следовал за Марией и не мог ненавидеть того, кого она любила. А любила она чуть ли не боготворя, пожалуй, иначе и не назовешь ее чувство.
19. Под влиянием Марии и настроений среди братии я и сам уступил внушению, что Иисус и есть Тот, Который Грядет.
Ученый в Завете и книгах пророков, я, однако ж, не сомневался: мессия происхождение свое ведет expressis verbis {Здесь: несомненно (лат.).} от колена Давидова, из иудейской земли, из Вифлеема, а между тем родословная Иисуса, вернее, отсутствие оной, опровергала все представления, ведь нельзя же всерьез относиться к разным сочиненьицам - авторы не удосужились даже сопоставить Иисусову родословную с Книгами Царств. И, напротив, не могло ли семя Давидово, обильно рассеянное по всему свету, прорасти где-нибудь в Галилее, ведь только один из его сыновей, Соломон, имел тысячу женщин моавитянок, аммонитянок, эдомитянок, финикиек, хеттеянок. Вели же Хасмонеи свой род от Маттафии, личности малозначительной. Ирод Великий, идумеянин, еще более сомнительного происхождения, а добыл престол Иуды и основал династию. Однако всех помянутых с трудом можно считать мессиями или помазанниками, они оставались всего лишь царями, а здесь речь шла о том, кто ускорит или установит пришествие царства божия на земле и на небе.