Лэндон
Выскакиваю в коридор, и меня оглушает поток отборных ругательств. Голос низковат, и сразу его не узнать, но, по‑моему, я уже догадался…
Если Хардин сейчас все крушит и ломает, то он у меня быстренько полетит туда, откуда пришел. Врываюсь в гостиную, и происходящее не сразу доходит до моего сознания. Бабушкин столик опрокинут, валяется на полу с отломанной ножкой. Хрустальная ваза, которая там раньше стояла, разбита вдребезги, осколки хрустят под ногами какого‑то постороннего чувака. Хардин с разбитой губой заламывает незнакомца, сделав захват шеи.
Чужак раскраснелся, по его лицу течет красная струйка. Судя по крови, сцена явно нешуточная. Присмотревшись, я вижу, что поверженный – просто хиляк и, наверное, обмочился: он думает, что Хардин решил его ухайдокать.
Я замираю. Что происходит?
Пристально всматриваюсь в лицо незнакомца. Кого‑то он мне смутно напоминает, но, хоть убей, не пойму, где мы виделись.
– Если ты не собираешься его убивать, тогда отпусти, – предостерегаю я Хардина.
Мой друг делает глубокий вдох.
– Прекрасно.
Отпускает незнакомца, и тот, шумно переведя дух, перекатывается на бок. Лежит, потирая намятую шею.
– Так, это что сейчас было? – Что бы ни происходило, все случилось чертовски быстро. Я даже не понял, когда Хардин успел заявиться.
Хардин встает.
– Не рыпаться! – гаркает он на чувака. Незваный гость хватается за нос. – Когда я приехал, он стоял у двери и подслушивал. Не знаю, может, хотел вскрыть замок или еще что‑нибудь. Без понятия.
– А зачем ты его приволок? – Я с сожалением озираюсь на поломанный бабушкин столик.
Хардин глядит на меня так, словно я спросил, почему у нас небо зеленое.
– Наверное, чтобы не смылся? – поражаясь моей наивности, отвечает друган.
Парень делает неловкую попытку приподняться и сесть, и Хардин припечатывает его свободную руку ботинком.
– Не рыпаться, я сказал, – напоминает он и, невозмутимо убрав со лба волосы, переносит вес тела на руку несчастного. Тот завертелся и заорал.
– Что вы здесь делали? – спрашиваю незнакомца.
Хардин достает из кармана телефон. Видимо, хочет звонить в полицию.
– Сейчас он вызовет копов, и кое‑кого упекут далеко и надолго, – предупреждаю я.
Хардин поднимает ногу, и незнакомец, придерживая больную руку, встает на колени, приваливается спиной к стене и божится, что больше не будет глупить. Чем больше смотрю на него, тем сильнее мне кажется, что я его видел раньше.