– Я хотела помочь. Ты без конца твердила, что тебе нужно набраться опыта, чтобы встроиться в жизнь большого города! – Я хоть и сдерживаюсь, но перехожу на повышенные тона. – Ты же сама сказала, что Эйден – нереальный чувак и хочется затащить его в койку. Ты сама все решила, тебе только надо было, чтобы кто‑то тебя подтолкнул, чтобы ты не чувствовала себя распоследней скотиной.
У нее дрогнули ноздри, лицо приобрело зверский вид. Мне на миг стало страшно.
– Ты смеешься? Я все решила? Это кто тут рассуждает, а? Женушка ! – Последнее слово прозвучало с особенной ненавистью.
Я вся будто истерзана. Ее послушаешь – так я монстр из монстров! Как она любит посыпать соль на раны! Мало мне слышать ее признания в адрес Лэндона, так она еще и винит меня во всех своих бедах – и, что самое страшное, пожалуй, справедливо.
– Может, остановимся уже и поговорим? – говорит она с грустью.
Я оборачиваюсь.
– Чего ты хочешь? Чтобы я держалась от него за километр? Тесса – моя подруга, они вместе снимают квартиру, и Лэндону со мной хорошо. Дакота, дай ему хоть немного пожить себе в радость.
У нее задрожали губы.
– В радость? Да почем тебе знать, что для него радость?
Вопросик с подвохом. «Потому что я чувствую», – крутится на языке.
– Ну, скажи, Нора?
Так, значит, я опять Нора. В глазах защипало.
– Знаю. Хотя и не так давно с ним знакома, как ты.
Она задержала на мне взгляд.
– Ага, вот и я о том же.
На платформе стоит пара, держатся за руки в ожидании поезда. Им как минимум шестьдесят. Мужчина склонился и поцеловал свою даму в седую макушку. У меня сердце сжалось в груди.
Дакота нахмурилась, остановилась.
– Я совсем одна, Нора. Раньше думала, у меня есть подруга, но то, что ты сделала, – совсем не по‑дружески.
Она права. Я и не стремилась ей стать подругой. Мне хотелось лишь одного: быть с ним . Мне даже не стыдно. А чего стыдиться? Она его держала за пуделька, и это несправедливо. Он – удивительный, нам до него расти и расти.
– Прости, – говорю я почти искренне. – Я не хотела тебя обидеть. Просто так вышло.
Дакота смотрит на меня, не отводя глаз, по щекам катятся слезы. Я знаю, что проявить на людях слабость для нее – хуже смерти, и потому делаю вид, будто ничего не заметила.
– Нора, у нас с ним все взаправдашнее. Мы любим друг друга с самого детства. Чего только мы не пережили вместе, он всегда был для меня опорой и защитой. И когда отец бедокурил, и когда умер брат… Эх, тебе не понять. Это – мой человек, единственный и неповторимый. Бывало, я обижала его – по глупости. Теперь я все сделаю, чтобы он почувствовал, как сильно я его люблю.