— Ты! Ты — сволочь! Ты!
Она хотела убежать и даже опять попыталась, да куда там…
Схватил и снова прижал к стене, больно навалившись, вдавливая в камни. Сильно сжал голову, выжигая взглядом клеймо внутри.
— А может, сама, а? Сама такая, а других винишь?
Говорил, а самого крутило всего. Кишки в узел сворачивались от той мерзости, что вылетала изо рта. И чтобы остановиться, хоть как-то взять себя в руки, наказать и в то же время прекратить наказание, набросился на её губы, разомкнутые и сводящие его с ума. Его всё в ней с ума сводило. И эта липовая черствость, равнодушие, отказ от помощи, тайны… Как можно оставаться такой, когда вместе им так жарко? Так охр*нительно хорошо? Когда она кричит под ним, словно душу отдает? Когда он кончает в неё, чувствуя, как с каждой каплей жизнь, всего себя теряет?
Целовал ненасытно, понимая, что мало. Сожрал бы всю сейчас, да нельзя.
— В машине поговорим, — дыхание сбилось, вырывалось клочками. Сердце неровно стучало в ребра. — Прикройся.
Снял с себя рубашку, несмотря на холод, торопливо дергая за пуговицы, и накинул ей на плечи.
— Идём.
Ая опустила голову, следя за его руками и не желая их видеть. Молчала, разъедая тишиной его внутренности. Щёки стали мокрыми и грязными от краски, и Костя потянулся, чтобы помочь это исправить.
Она отшатнулась, уловив его движение, ещё ниже опустила голову и прошла к машине, сдергивая на ходу рубашку.
А с Кости в тот момент словно кожу содрали.
*****
В машине было тепло и что самое приятное — оказались салфетки и вода. Ая стерла с лица потёки туши и сделал пару глотков.
— Как ты можешь ходить в такие места, будучи беременной?
Она закрутила крышку пластиковой бутылки и отвернулась к боковому окну, думая о скорой открытке, что "прилетит" к матери. На сей раз из Африки.
Надо будет напомнить Людке… Людка, черт! Она совсем забыла про Людку!
— Нам нужно вернуться.
Странно, но волнение за подругу вытеснило обиду и злость. Пусть на время, но вышло на первый план.
— Нет.
— Людка не сможет…
— Я сказал — нет! Пусть с… добирается, как хочет.
— Что она тебе сделала?
— Тебе. Она сделала тебе!
— Я не виню её, надо вернуться.
Костя сжал зубы.
— Прошу тебя.
Мог бы — уши зажал.
— Пожалуйста.
Вся выдержка сейчас улетит в тартарары.
— Вернёмся — напою чаем.
Спасибо, но в последнее время он хочет пельменей.
— Угощу чем-нибудь особенным.
Издевается. Но он был готов быть ею изжеванным.
— Отдамся.
— Думаешь, не возьму сам? — не сдержался, выкручивая руль, на ходу разворачиваясь.
— По доброй воле приятней в тысячу раз.
— Воля твоя…, - ухмыльнулся. — Я вплотную — и нет её.