— Он просит, чтоб ты никогда не вступал в безбожники и не надевал на свою рубашку греховный значок. Тридцать копеек я дам тебе на мороженое и еще тридцать на конфеты. А теперь встань, перекрестись и пообещай Боженьке, что никогда не будешь безбожником.
И я встал, трижды, как учила меня бабушка, перекрестился и вслух пообещал Господу Богу, что никогда не буду безбожником. Дедушка притянул меня к себе, прижал к груди и поцеловал в лоб. На его глазах я увидел слезы. И так мне стало жалко своего деда, что расплакался и я.
К тете Тане Гринцовой, старшей сестре мамы, я бегал чуть ли ни каждый день, все ждал письма из Сибири. Но только после 1-го мая, когда уже зацвели сады, мы получили долгожданное письмо. Я нес его, спрятав за пазуху рубашки, и опщупывал пальцами: оно было толстое. Таких писем мы еще никогда не получали. Дома я вытащил из конверта три сложенных вчетверо листочка клетчатой тетради и понял: письма написаны мамой, Мишей и Сережей. У Сережи был четкий, почти каллиграфический почерк. Письмо мамы читал дедушка. В нем она сообщала, что где-то в июне корова должна отелиться. Отец работает на строительстве толевой фабрики. Она принадлежит «Сибстройпути», и где-то осенью ему и его жене должны предоставить бесплатный железнодорожный билет в любой конец страны. Писала мама и о том, что наша младшая сестренка, Зина, уже ходит, разговаривает и очень любит бегать за курами. К ним из Чика на постоянное жительство приехала бабушка с младшим сыном Васей.
Из письма Сережи мы узнали, что теперь он живет не с родителями в Крещенке, а в селе Убинском на постое у конюха райисполкома. Каждую субботу он приходит домой, а в воскресенье вечером, пешком или на телегах с мужиками, отправляется на базар, откуда привозит харчи на целую неделю.
Прочитав письмо Мишки, я искренне ему позавидовал. В своей задорной манере Мишка хвастливо сообщал, как он каждый вечер ходит с отцом на озеро и вытаскивает из сетей по два-три ведра карасей, чебаков и окуней. Я еще не знал названия этих рыб, но глотал слюни, представляя все прелести такой рыбалки. Писал Мишка и о том, что отец из казенных досок, подобранных на строительстве, сколотил лодку-плоскодонку, на которой они не только рыбачат, но и охотятся на уток. В прошлое воскресенье он убил двух уток и поймал несколько утят. От зависти к Мише, которому, как мне всегда казалось, везет больше, чем мне, я чуть не расплакался, но когда узнал из письма, что за мной скоро приедут и рыбачить и охотиться мы будем вместе, то запрыгал от радости. Непонятно мне было одно: из чего бы это Мишка стрелял в уток. Ведь у нас никогда не было ружья. Однако по рассказам дяди Егора и мамы, я знал, что в Сибири у каждого мужика есть ружье, сети и лодка. Неужели и Мишка стал обладателем таких сокровищ?