— Вышли,— не оборачиваясь, сказал лейтенант.— Артель.
Двое из артельщиков бурили, двое выгребали землю лопатами.
Вились легкие струйки отработанного горючего. Наконец стрекот стих. Бурильщики выпрямились, приставили буры и лопать» к стволам. Все четверо закурили.
— Видите? — Волков обернулся.— Стоит лицом к нам, у самой драги. Маленький. Гайлис его фамилия, зовут Роберт. Латыш. Он сейчас за старшого. А эти двое, которые лопатами работали,— Никаноренко и Пастухов. А второй с буром, толстый,— наверное, и есть Крокусов. Я его первый раз вижу.
— Установка такая: берете на себя этих двоих, с лопатами, Никаноренко и Пастухова. Опрашиваете их поодиночке. Я же поговорю с этим Гайлисом и с Крокусовым.
— Понял, Валерий Андреевич.
Они подошли к драге; все четверо с любопытством обернулись.
— Здравствуйте — Косырев остановился.
Гайлис, с кустистыми светлыми бровями и такой же светлой норвежской бородкой, сдвинул окурок в угол рта, театрально взмахнул руками:
— Милости прошу к нашему шалашу! — Показал на драгу: — Вон какая красавица у нас! Глянете, узнаете, что таксе рассыпная золотодобыча! Не желаете ли бурчиком поработать?
Косырев улыбнулся:
— А что. Я могу.
Гайлис нагнулся, приподнял бур:
— Пожалте, прошу. Двадцать пять рубликов кубометр, в ежели в бочок рискнете бурить, до полсотни за куб! Подработаете!
— Спасибо. Мне пока хватает своей зарплаты.
— Нам тоже своих трудодней хватает. Насчет чего будете интересоваться, товарищ майор?
То ли он разыгрывает шута горохового, то ли на самом деле такой — верткий и скользкий.
— Хотелось бы лично с вами поговорить.
— Со мной лично? С Гайлисом Робертом? Пожалте.
Старшой посмотрел на товарищей, развел руками — и они отошли за драгу. Гайлис хмыкнул:
— Что ж это наедине? Никак опять насчет Николая? Уланов вас интересует?
— Угадали.
— Ай-яй-яй, товарищ майор. Я ведь уже все вашему коллеге разобъяснил. Неужели мало?
— Я хотел бы услышать кое о чем еще раз.
— Я в ваших руках.
— Что вы вообще можете сказать об Уланове?
— Об Уланове.— Гайлис хитро прищурился.— А вот вы, товарищ майор, подумайте — если бы вы два года с человеком по урочищам да по стойбищам померзли, что бы вы о нем сказали? Если бы землицу два годика поковыряли вместе? Да не так, как сейчас, когда она мягкая, а зимой, когда мерзлоту ногтями разгребать приходится. Что бы вы о нем изобразили?
Окурок медленно, рывками пополз из одного угла, рта Гайлиса в другой. Помусолив его, старшой затянулся.
— Ясно вам, товарищ майор?
Нет, поддаваться на эти трюки Косырев не будет.
— Ясно-то ясно. И все-таки хотелось бы узнать ваше мнение поточней.