— Нету тут банков, Василиса. Ты лучше птицу у бабы-яги оставь, ты ей явно нравишься.
— В каком плане? — насторожилась я. — Если в гастрономическом, то я лучше прямо сейчас домой вернусь.
— Да не ест она людей, — махнул лапой волк. — Раньше, может, и ела, а теперь здоровье не позволяет.
— Ты-то откуда знаешь? — удивилась я.
— А я для неё иной раз зайцев ловил, — пояснил волк. — Услуга мелкая, да вдруг бы понадобилось что. Вот теперь и пригодилось. Давайте мне клетку в зубы, я живой ногой сгоняю.
— Через море? — фыркнула я.
— Василиса, — сказал волк. — Ты же договорилась с Морским Царем!
— А обратно?
— Баба-яга подсобит!
— Уговорил, — сдалась я. — Только я тебя очень прошу, постарайся, чтобы птичка жива осталась, ладно?
— Ладно, — буркнул волк, осторожно беря клетку зубами за золоченое колечко. — Бывайте.
— Скатертью дорожка! — крикнул вслед Кондрат.
Волк вскоре скрылся из виду.
Только мы собрались отправиться в путь, как резко стемнело. Поднялся ветер, и перед нами вдруг очутился небезызвестный гражданин Кощей. Он был мрачен и грозен, но общий эффект несколько портило то, что он старательно нажевывал жвачку.
— Ну, — промычал он. — В чем дело?
— Вы о чем? — не поняла я.
— Гусли мои где? — спросил Кощей.
— Пардон! — возмутилась я. — Мы так не договаривались! Вернее, договаривались, но не так! Русским языком сказано было: когда буду улетать, пришлю вам гусли с волком! Вы что, считаете, что в данный момент я уже улетаю?
— Сейчас улетишь! — пообещал Кощей и насупился. Никита схватился за меч размером с рельсу и тоже насупился. А пока они буравили друг друга взглядами, я потихоньку достала гусли и заиграла «Танго втроем.» Боже мой. Что было! Вернее так: третьим был Кондрат. Кощей с Никитой изрядно повыщипывали у него перья, стараясь отобрать друг у друга партнера, и бедный ворон орал, как резаный. Кони наши стояли в сторонке и взирали на происходящее с осуждением.
— Прекрати! — взвыл наконец Кощей. — Перестань!
— А вы не будете больше у бедной девочки гусли отбирать? — спросила я медовым голоском, старательно нащипывая струны.
— Не буду! — закричал Кощей. — Мамой клянусь, не буду!
— А кто у нас мама? — поинтересовалась я.
— Мамы у него уже лет пятьсот, как нету, уморил он её, — наябедничал Златогривый.
— Ах ты гад! — возмутилась я. — Я же сейчас «Ламбаду» сыграю! Или нет, лучше румбу. нет, самбу!
— Не надо! — заверещал Кощей. Сомневаюсь, чтобы он хорошо представлял себе латиноамериканские танцы, но явно не горел желанием им обучиться. — Клянусь! Своим здоровьем клянусь!
— Ты бессмертный, — напомнила я, тренькая струнами.