— Ну как, поговорили? — Харитонов ждал ее в гримерной и по выражению лица сразу определил, чем закончился разговор.
— С ним невозможно разговаривать! Это шут какой-то! Он говорил на каком-то диком жаргоне — ни слова нельзя понять! — Артистка готова была заплакать от злости.
— А я вас предупреждал! Вы играете с огнем, Вера. Разозлите его — хуже будет! — Харитонов прекрасно понимал, что она не поймет его слова, но должен был так сказать.
Холодная не успела ответить. Дверь гримерной открылась, и на пороге возник улыбающийся Петр Инсаров.
— Что происходит, Вера? У вас ширятся знакомства в криминальном мире Одессы? О чем вы говорили с Мишкой Япончиком?
— Вот видите! — Харитонов развел руками. — Одесса — большая деревня. Вскоре ведь город будет о вас говорить.
— Я не разговариваю с бандитами! — отрезала артистка. — Я больше не могу выносить этого типа! Хоть бы избавил меня кто от него!
— Невозможно! — Инсаров откровенно смеялся. — В тюрьму его не посадишь, на дуэль не вызовешь. Так что вам, моя дорогая, придется потерпеть. Тем более, он не самый плохой вариант. Скоро Одессу ждут вещи похуже.
— Что вы имеете в виду? — нахмурился Харитонов.
— Оккупанты. Французы. Придут, как к себе домой.
— Помилуйте! — Дмитрий взмахнул руками. — Да французы будут защищать нас от проклятых красных и от бандитов! Лучше уж они, чем большевики!
— Ну-ну, — мрачно покачал головой Петр, — сами все увидите! Не буду я вам ничего говорить.
Дверь за ним захлопнулась. Харитонов нахмурился.
— Не нравится он мне в последнее время, — сказал режиссер задумчиво. — И что-то с ним не так. Скользкий какой-то, все вьется, как уж вокруг пальцев. Не могу понять.
— Не придирайтесь! — Вера пожала плечами. — Япончика вы готовы выносить, а у своего же актера ищите какой-то подвох!
— Это другое, — Харитонов вздохнул, — Япончик… Он не опасный. А этот… И друзья у него какие-то странные. Взять хотя бы того типа, с которым он ходит.
Но Вера не слушала его. Она была погружена в свои мысли, и слова Харитонова вылетели у нее из головы.
По окончании концерта режиссер, как всегда, подвез ее к дому. Снова была темная ночь, и оба, выйдя из пролетки, заметили на углу знакомую тень. Но в этот раз актриса остановилась и, нахмурившись, сжала руку Харитонова:
— Я сама. Вам лучше уйти.
— Ни в коем случае! — запротестовал он. — Время позднее. А мы не знаем, кто там стоит.
— Пожалуйста, — глаза Веры блеснули, — я постараюсь сама справиться. Мне ничего не грозит.
— Вы ведете себя как ребенок! — рассердился Харитонов. — Вчера вы закатываете истерику от страха, а сегодня…