Она, кажется, почти не слушала его.
— Ты хочешь ко мне прикоснуться, Нисмайл?
— Да. Очень…
Густой и мягкий мох на ощупь напоминал толстый ковер. Она подкатилась к нему, рука его нависла над ее телом, и тут он заколебался: он был убежден, что она метаморф и играет с ним в какую-то извращенную игру Изменяющих Форму. Волна тысячелетнего страха и ненависти поднялась в нем: он страшился ее прикосновения, боялся найти ее кожу липкой и отвратительной, какой, по его мнению, должна быть кожа метаморфов. Еще он боялся, что она изменится, обернется чуждой тварью, когда будет покоиться в его объятиях.
Глаза девушки приблизились, губы раскрылись, язычок дразняще мелькнул за белыми зубами — она ждала. В ужасе он заставил свою руку лечь на ее грудь.
Кожа ее была теплой, упругой и чувственной плотью человеческой женщины насколько он мог определить после стольких лет одиночества. С тихим вскриком она прижалась к нему. На один пугающий миг безобразный вид метаморфа мелькнул в сознании — угловатый, длиннорукий, длинноногий, безносый, но Нисмайл с силой отмел его прочь, приподнялся, лег и вдавился в ее сильное гибкое тело. Долгое-долгое время спустя они лежали бок о бок, умиротворенные, сцепив руки и ничего не говоря. Даже когда пошел легкий грибной дождь, они не шевельнулись, позволяя быстрым острым каплям омывать их тела. Наконец он открыл глаза и обнаружил, что она с любопытством смотрит на него.
— Я хочу нарисовать тебя, — сказал он.
— Нет.
— Не сейчас. Завтра. Ты придешь ко мне в хижину, и…
— Нет.
— Я уже несколько лет не пробовал писать. Для меня очень важно начать сызнова. И я очень хочу написать тебя.
— А я очень этого не хочу, — ответила она.
— Пожалуйста!
— Нет, — повторила Серайс мягко, откатилась от него и встала. — Рисуй джунгли, запруду. Только не рисуй меня, Нисмайл, хорошо!
Неторопливым жестом он дал понять, что согласен.
— Теперь я пойду, — сказала она.
— Скажи, где ты живешь?
— Я уже говорила — в лесу. Почему ты задаешь такие вопросы!
— Я не хочу терять тебя, а если ты исчезнешь, откуда мне знать, где искать тебя?
— Но я ведь знаю, где найти тебя, — засмеялась Серайс. — По-моему, этого хватит. — Ты придешь завтра ко мне в хижину, да?
— Да.
Он взял ее за руку и потянул к себе, но теперь уже колебалась она. Она так и не сказала ничего, кроме своего имени. С трудом верилось, будто она, как и он, в одиночестве живет в джунглях и бродит по ним из прихоти, но он сомневался, что сумеет отыскать и указать ей несоответствия между ее словами и действительностью. И все-таки самое вероятное объяснение — она метаморф, по непонятной причине впутавшийся в связь с человеком. Всеми силами он сопротивлялся этой мысли, но был слишком здравомыслящим, чтобы отвергнуть ее полностью. С другой стороны, она выглядела, как человек, чувствовала, как человек, вела себя, как человек. Неужели метаморфы заходят в своих перевоплощениях столь далеко! Его тянуло спросить прямо, выложить свои подозрения, но это было бы просто глупо — ясно было, что она не ответит. И он оставил все вопросы при себе. Девушка мягко высвободила руку, улыбнулась, послала ему воздушный поцелуй и, шагнув к окаймляющим тропу папоротникам, исчезла из виду.