– А… а где была я? – спросила Лидия. – Я видела это с детской площадки?
– Нет, ты не видела. Соседка отвела тебя за дом, чтобы ты пописала.
– Я писала, когда умерла моя мать?
– Ну да, возможно, – сконфуженно ответил Род. – А когда соседка увидела, что случилось, она очень быстро увела тебя. Она отвела тебя на квартиру к своему другу.
– И что мне сказали? Что мне сказали о матери?
– Не знаю, – ответил он. – Наверное, обычную туфту. «Мамочка отправилась жить с ангелами», что-нибудь в этом роде. А потом ты пару раз ночевала у меня.
– Правда?
– Да. Малыша отвезли к моей маме, а тебя привели сюда. Только на два дня. После этого твой отец никогда не разрешал мне видеться с тобой. С тех пор мы не обменялись ни единым словом. Но ты была здесь, со мной, когда твоего отца задержали для допроса. Они собирались обвинить его в убийстве, но у них не хватало доказательств, тем более я дал свидетельские показания в его пользу. Потому что, что бы ни произошло в тот день, я знаю: твой отец не убивал твою мать. Не знаю насчет нее. Не знаю, о чем она думала в тот момент. Может, она вообразила себя Человеком-Пауком или чем-то в этом роде. Зато я знаю, что прошло меньше полминуты между тем, как она держала на руках ребенка, и тем, как она оказалась мертвой на земле.
– Она умерла мгновенно?
– Да, мгновенно.
Лидия опустила глаза и уставилась на сухие крошки, застрявшие в складке скатерти.
– Ничего не помню, – прошептала она.
– Да, но, может быть, это к лучшему, а? По крайней мере, я так думал, пока ты была ребенком. Мы с тобой не говорили об этом. Мы не говорили о твоей матери. Мы не говорили о твоем брате. Семья твоей матери так и не простила Тревора. И меня они так и не простили за то, что я будто бы позволил ему «уйти чистеньким». Наша семья совершенно замкнулась в себе. Никто больше не был прежним, и меньше всего – твой отец.
Лидия посмотрела на него и поморщилась.
– И я тоже, – сказала она.
Род грустно посмотрел на нее и улыбнулся.
– Ну да, – сказал он. – Этого я и боялся. Все считали, что, поскольку ты этого не видела и ничего не могла запомнить, это на тебя не повлияло. Но все эти годы жить с человеком, который не верил, что ты его дочь, жить без матери, оторванной от семьи… Это было тяжело.
– Да, это было непросто, – мрачно отозвалась она. – Совсем непросто.
Он снова грустно посмотрел на нее и вздохнул.
– Послушай, – сказал он, – у нас с тобой есть о чем поговорить. Уверен, есть еще миллион вещей, о которых ты хотела бы спросить. Почему бы тебе не остаться на ночь? У меня есть свободная комната и свежее белье. Я могу открыть бутылку вина. Будет здорово как следует познакомиться с тобой. Когда-то мы в самом деле были очень близки, как ни безумно это звучит.