«Если бы родители любили меня хотя бы вполовину так, как я люблю Мишку — как бы сложилась моя жизнь? — Павел вел машину по загруженному проспекту. — Но тогда не было бы у меня Ровены и Тимки, а Мишки так и вообще на свет не появился бы».
Около двора была припаркована машина, и Павел тотчас узнал ее: Лерка снова утащила внедорожник Панфилова, а его самого оставила с детьми.
Георгины кивнули хозяину дома тяжелыми яркими головками, и Павел задумался о том, что пуще других цветов Ровена отчего-то любит именно георгины. Они у нее повсюду, самые разные. Они, конечно, красивые, но возни с ними! Осенью выкопай, устрой на зимовку, уговори спать сладко и посули раннюю весну, а весной вытащи из погреба, снова зарой, да не просто как попало, а с толком… Хотя, конечно, красивые они все равно.
— Паш!
Конечно, они ждали его. Ровена накрыла в беседке чай, но это так только, одно название — чай, а на самом деле на столе и салаты, и фирменная картошка, которую готовит только его жена, а больше никто на свете. И Павел в очередной раз осознал, что он счастливый человек, и к этому, наверное, никогда не привыкнуть.
— Паш, садись и поешь.
Он кивнул и, садясь за стол, прижал к себе жену, на миг вдохнув ее запах. За свою жизнь он знавал многих женщин — слишком многих, в разных точках мира. Но не было среди них никого, чей запах вот так в секунду сводил бы его с ума.
— Павел, глупости потом. Садись немедленно и рассказывай. — Ника смеялась. — Можешь при этом кушать, это не запрещено.
— Вот спасибо так спасибо, уважила. — Павел достал из рюкзака пачку страниц. — Вы хотели дело об убийстве? Их есть у меня. Читайте и оставьте меня в покое, пираньи.
Три головы заинтересованно склонились над распечатанными страницами уголовного дела, но Павел знал, что они запутаются в крючкотворстве самое малое через минуту. И надо успеть поесть восхитительной картошки с подливкой и салатик тоже.
— Нет, ну так я ничего не пойму. — Ровена нахмурилась, оторвавшись от чтения. — Паш, ты это специально устроил? Ты знал, что мы ничего здесь не разберем!
— Конечно, знал. Это я вам в воспитательных целях принес, чтоб вы знали: я-то как раз все там понял, так что цените меня и ублажайте всячески.
— Я тебя потом ублажу. — Ровена засмеялась. — А уж больше, чем мы тебя ценим…
— Наш великий, непобедимый, несравненный Пашка. — Ника налила ему компота. — Больше просто невозможно.
— Но мы постараемся, о величайший из воинов, коих мир не видел, сам Чингисхан в компании с Александром Македонским, Цезарем и Аттилой-гунном нервно курят под балконом, а Джеймс Бонд спился и стал импотентом, переживая, что он не номер один среди секретных агентов. — Валерия отодвинула страницы. — Так поведай же нам, величайший из смертных, какую весть ты нам принес сейчас, изучив эти богомерзкие страницы?