– Ты сможешь искать его и там…
Взлетела с голой ветки птица, отправилась искать не то ночлег, не то ужин.
– Среди тех, кто приехал трахаться?
– Именно. Ведь он пока тебя не знает, так? И никто не запрещает ему трахаться. Если он нормальный здоровый мужик, то…
– Ладно, я тебя поняла.
Подруга была права, и мне пришлось с этим согласиться.
– Тем более, в Город «Х» приезжают со всех уровней. Со ВСЕХ. И это значит, что шансов на встречу даже больше. Что, если твой суженый живет не на четырнадцатом?
Крыть было нечем.
– И вообще, что мы теряем? Дурацкую работу, на которой, если мы подадим заявление за две недели, нам выплатят по две сотни? Да лучше завтра напишем заявление об уходе и через день начнем рубить большие бабки. Билет на самолет и фью-и-ить! Нежка, поехали! Мы молодые, красивые, независимые – давай праздновать жизнь сейчас? А там каждый день праздник!
Радка. В ее заднице горел факел приключений. Ей бы все праздник, ей бы развлекаться, ей бы… На самом деле Радослава Мирна была гораздо серьезней и глубже, чем казалась на первый взгляд. Увидит ее незнакомый человек, окинет беглым взглядом и вынесет вердикт – пустозвонка. И окажется неправ. Своим напускным бесстрашием и показной безбашенностью Радка прикрывала довольно нежную и ранимую натуру, обожающую и помечтать, и погрустить. Рада была, как карамелька, – глянцевая снаружи, но мягкая и тягучая изнутри. А еще она была человечной, заботливой, разной – иногда внимательной и терпеливой, иногда излишне восторженной, а после раздраженной, иногда разочарованной, а иногда хохочущей так весело и громко, что слышали не только соседи, но и вся улица. Радка была Радкой, то есть собой.
И… она была права. Мы действительно молодые, красивые и независимые. Что мы теряем – приключения? А не их ли тогда, когда наступает оседлый и скучный период жизни, мы силимся вспомнить?
Кажется, радикальное изменение нашей жизни все-таки грозило.
* * *
На бесконечно широкой бетонной «парковке», проходящей вдоль летного поля, почти касаясь друг друга крыльями, стояли белоснежные самолеты с лазурными хвостами; панорамные стекла аэропорта отражали лица готовых вскоре взмыть вверх пассажиров.
В небе сияло солнце; из динамиков лился женский голос-робот, объявляя о взлетах и посадках. В моих пальцах две продолговатые картонные полоски с нашими именами – посадочные талоны.
Не верилось – мы это сделали. С момента разговора на балконе минул всего день, а мы успели так много: постоять перед бывшим шефом, орущим, что мы две «неблагодарные жучки», с виноватыми лицами, получить расчет, похохотать во время сборов чемоданов, выстроить тысячу предположений о том, что же такое Город «Х», какая там погода и что же, собственно, нас там ждет.