— А другие? — шепот стал ещё тише.
— Другие все целы.
Синди уложили на два стола, предварительно сдвинув их вместе, и вся группа быстро хлынула обратно в коридор: находиться рядом с мертвой не хотелось никому.
— Останешься здесь, подождешь службу порядка, — произнесла Верелла в таком темпе, что Раль едва разобрала слова и не успела возразить. Напавшая робость сковала язык вместе с мыслями, и она лишь растерянно смотрела вслед спешащим одногруппникам. Конечно, ведь у них продолжатся занятия, а человека, который постоянно пропускает профильные, можно и оставить…
Затихли торопливые шаги в коридоре, и в почти пустую комнату холодящей дымкой проползла тишина. Адилунд Раль всегда любила тишину. И всегда боялась смерти.
Синди лежала на столе, неестественно неподвижная, побелевшая… Никаких внешних жутких признаков: ни крови, ни изломов тела, ни гримасы боли. Просто отчужденное мраморное спокойствие ушедшей души, и это пугало больше всего. Закрытые глаза смотрели смертью.
Пальцы Раль нервно мяли край платья — темно-зеленого форменного платья с более светлого тона рукавами и тугим воротником, почти такого же, в какое была одета и Синди. Это осознание заставило вздрогнуть. Такая же ученица этого проклятого Центра, такая же беспокойная, такая же стремительно шагающая по этим коридорам в такой же форме, такая же кривящая губы при напоминании о дисциплине, такая же живая. А теперь — умершая. И Раль казалось, что она стоит возле того самого порога, за который ушла Синди, и он находился слишком, слишком близко, готовый в любой момент принять в себя ещё одну душу.
Она закрыла глаза. Успокоиться. Хор говорил о каком-то методе, но это было так давно, и сейчас все вылетело из памяти. Раль трясла мелкая дрожь, и, несмотря на плотно сомкнутые веки, впереди все равно виднелся неживой взгляд Синди.
По коридору снова застучали шаги, уверенные, быстрые, четкие — и эту походку она узнала моментально. Марджорис Амитале Ханненсдон, занимавшаяся всеми учениками из Крылатого Мира и завоевавшая среди большинства подопечных нелюбовь. Эти строгие звуки внезапно помогли взять себя в руки: Раль в одно мгновение собралась, приняв застывшее невозмутимостью выражение лица, а мысли выстроились четким порядком, ориентируясь лишь на то, что предстояло в ближайшее время. Эмоции спрятались под твердым слоем обязательства быть спокойной.
Шаги Марджорис сопровождались едва слышным перестуком чьей-то ещё походки: скорее всего, она принадлежала человеку из службы порядка, которому предстояло заниматься этим делом. Они двое остановились возле двери, не заходя внутрь, и зазвучал резковатый голос Марджорис: