как открыли люк и к небу потянулся столб дыма — черного, зловещего дыма, подобного неподвижному султану в неподвижном воздухе.
Лестрэндж был чрезвычайно нервный человек, и этого-то пошиба люди и сохраняют самообладание в минуты опасности, когда хладнокровные и уравновешенные люди окончательно теряются. Первая его мысль была о детях, вторая — о лодках.
В бурю у мыса Горна "Нортумберлэнд" растерял часть своих лодок. Остались два баркаса и шлюпка. Он слышал, как Лефарж приказал людям запереть люк и стать на насосы, чтобы затопить трюм, и зная, что ему на палубе делать нечего, поспешил вниз насколько хватило сил.
Навстречу ему из детской каюты вышла няня.
— Дети легли спать? — спросил он, задыхаясь от волнения и утомления. Женщина испуганно взглянула на него. Он показался ей подлинным глашатаем несчастья.
— Если да и если вы их раздели, то надо поскорей снова одеть их. На корабле пожар. Слушайте!
Издали, звуча жидко и уныло, как крик чаек на пустынном берегу доносилось чавканье качавших воду насосов.
IV. Развеялся, как греза.
Не успела Станнард произнести ни слова, как вниз по трапу спустились шумные шаги, и в салон бурно ворвался Лефарж. Лицо его было налито кровью, глаза смотрели стеклянным взглядом, как у пьяного, и жилы на висках вздулись, как веревки.
— Готовьте детей! — крикнул он, бросаясь к себе в каюту. — Будьте все наготове, — снаряжают лодки. Проклятие! Куда девались бумаги?
Им слышно было, как он яростно роется у себя в каюте, разыскивая те бумаги, которыми хозяин корабля дорожит больше жизни; и, собирая их, он продолжал выкрикивать приказания относительно детей, Он казался помешанным, и действительно наполовину обезумел при мысли об одном ужасном грузе, который находился в трюме…
На палубе, под командой штурмана, матросы делали свое дело, не подозревая о том, что скрывалось в трюме. С лодок сняли покрышки и поместили в них бочонки с водой и мешки с сухарями. Шлюпка уже висела у баканцев, и Падди Беттон укладывал в нее бочонок с водой, когда на палубу взбежал Лефарж. За ним спешила Станнард с Эммелиной на руках, и Лестрэндж, державший Дика за руку. Шлюпка была более крупных размеров, чем обыкновенно, и снабжена небольшой мачтой и люгерным парусом. Беттон только-что норовил повернуть обратно, когда капитан схватил его за плечи.
— В шлюпку, живо! — крикнул он, — и греби, что есть духу, отведи детей с пассажирами за милю, две мили, три мили от судна…
— Но, капитан, я оставил скрипку…
Лефарж толкнул старого матроса, как бы желая швырнуть его в море. Минуту спустя Беттон был уже в лодке. Ему подали Эммелину. которая прижимала к груди что-то, завернутое в старый платок, затем Дика, после чего помогли спуститься и самому Лестрэнджу.