Стук в дверь прервал ее мучительные размышления. Она вскочила с кровати и встала посреди комнаты. На пороге стоял Мадрук.
— Можно мне войти? — Не дожидаясь ответа, он вошел и встал прямо напротив нее. — Почему ты злишься на меня?
— Какая разница?! Ты выбрал Десму, при чем здесь я?
— Я никого не выбирал! Я уже объяснял тебе, что меня влекут разные женщины, и это мое право — заниматься тем, чем я хочу, с разными женщинами! Разные женщины дарят разное наслаждение. Я хочу только получать наслаждение, а не создавать отношения.
— Конечно, твое право. Чего ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы ты перестала злиться и страдать, потому что это заставляет меня чувствовать себя виноватым! И мне это не нравится!
— Я не понимаю, о чем ты. Мне действительно больно видеть тебя с Десмой.
— Да, но ты сама решила, что тебе больно.
— А разве тебе не было бы больно, если бы ты увидел ту, которую ты любишь, с другим?
— Мне было бы больно, но это не сделало бы меня несчастным! Для меня любовь — это свобода и мужчины, и женщины. Когда мужчина делает то, что он считает нужным, и то, что он хочет, с кем он хочет, и когда женщина чувствует себя счастливой в любой ситуации, не страдая, не ревнуя, не злясь и не вызывая чувства вины у мужчины, которое рождает желание поскорее забыть эту женщину. Так же и в обратную сторону, — старался он втолковать ей свое видение мира.
— Я не понимаю, — еще раз повторила Арис.
— Ты сама решаешь, чем будет для тебя любая ситуация. Мы не всегда можем изменить обстоятельства, но мы всегда можем выбрать свою реакцию на то, что происходит, и это наша ответственность за то, что мы чувствуем в том или ином случае.
— Я подумаю об этом! — пообещала Арис, ощущая еще большую боль. — Зачем ты все это мне говоришь?
— Потому что ты учишь других, а мне важно, чтобы женщины понимали мужчин. И я хочу, чтобы ты понимала меня. — Мадрук развернулся и вышел из комнаты.
Арис в оцепенении осталась стоять. «Как он может быть таким жестоким? — думала она. — Он не щадит чувств ни Тайры, ни моих. Он думает только о себе и своем удовольствии». Арис не помнила своей матери, но сейчас ей безумно хотелось уткнуться в мамины колени и выплакаться. Только мама способна забрать всю боль своей дочери. «Мама и мать-Земля», — вспомнила Арис. Она вышла из домика и, покачиваясь, пошла в сторону ближайшей опушки. Земля была уже теплая, и Арис распласталась на ней, раскинув руки, прижавшись грудью и лбом. Ей казалось, что внутри нее все выворачивается, что кто-то распорол ей ножом тело и выдирает оттуда сердце, настолько сильной была боль. «Мать-Земля, забери мою боль, — шептала она в каком-то полузабытье. — Пожалуйста, забери мою боль». И ей казалось, что она слышит в ответ: «Отдай мне свою боль, девочка моя».