С Серёгой они стали ходить по коридору, читать бакулевские приказы и разговаривать. Так как оба сидели, то говорили они преимущественно о тюрьме, о чём же ещё могут говорить отсидевшие.
Оба понимали тюрьму, уважали тюрьму и не относились к тюрьме с ужасом. Поделились друг с другом различными эпизодами тюремной жизни, втянулись и, забывшись, стали со священным восторгом копать глубже, даже о тюремной еде долго поговорили. Председатель вспомнил, как в тюрьме строгого режима, находившейся к тому же внутри лагеря строгого режима, он и Ваня Рыбкин отмывали от жуткого комбижира макароны, чтобы потом заправить их по-своему.
Пришла Лена, переоделась в каком-то чуланчике. В это время Председатель и Серёга следили за подозрительным юношей-санитаром в красной косынке на голове. Юноша, тонкий, как стебелёк, и женственный, был определен ими как «гомик»: оба выразили сдержанное возмущение тем, что теперь гомиков вокруг как собак нерезаных.
«Чего это я? Больше делать мне нечего… У меня, судя по всему, где-то с месяц жизни осталось, а я тут гомиков с Серёжей изучаю», – укорил себя Председатель.
В сущности, было непонятно, сможет ли он в этот месяц убыстрить темп своей жизни намного, чтобы успеть доделать то, что хотел доделать. Или не сможет, и всё равно будут лакуны, ничем героическим не заполненные?
В 108-м Лена сняла с него присоски и аппарат. Сообщив, что ей нужно двадцать минут на расшифровку, она призвала его ждать в коридоре. Он вышел, и они опять стали говорить с Серёгой о тюрьме.
Появилась высокая, общёлкнутая тесной одеждой, красивая сука на каблуках, а с ней мужчина со всклокоченными седыми волосами. Председатель понял, что у мужчины ситуация такая же, как и у него – Председателя. Свалилось несчастье, он на пороге смерти, а это его девка или жена, и ей всё по барабану. Раскачивается в такт музыке, вливающейся ей в ухо через наушник. «Жена найдёт себе другого, а мать сыночка никогда».
У Всклокоченного, как и у Председателя, мать, по всей вероятности, давно находилась в параллельных мирах. Всклокоченный сел, а девка спросила, обратив руку в сторону кабинета 108:
– Там кто-нибудь есть?
– Есть, – серьёзно отвечал Серёга из Химок. И действительно, кроме доктора Лены там находились ещё трое. Итого четверо. Более чем есть.
– А ты звонила? – Всклокоченный, до того сидевший согнувшись, локти на коленях, ладони рук на голове, в позе «схватившись за голову…», поднял голову и обратил лицо к красивой своей самке на каблуках.
– Звонила.
Между тем музыка руководила ею и её движениями. Её корячило, складывало и разгибало. В какой-то момент она поняла, что ведёт себя неподобающе. У её мужчины обнаружилась смертельная болезнь, нужно спокойнее.