Тогда он подумал, что похотливая сука натянула узкие брюки нарочно, чтобы сводить с ума мужиков. Теперь он знал, что это было естественно, ее женственности стало тесно, и она неосторожно просочилась наружу.
Они молчали. Ей было хорошо. Он знал, что его слова растопили лед, и она сейчас млеет, исходит неслышными теплыми каплями. Слова, прозвучавшие из уст молодого самца с приятным голосом, повторялись в ней, как эхо.
— Приятная музыка, можно сделать погромче? — попросила она немного охрипшим от молчания голосом.
Это была Good Evil Гранд Фанк. Он сделал громче, прибавил низов. Она расслабилась, расплылась. На ее лице появилась улыбка, и она утопила ее в платке, но глаза ее выдали. Его лесть, лизнувшая ухо мокрым языком собаки, запела в ее сознании под аккомпанемент приятной мелодии.
Мелкие капли превратились в крупные, тяжело разбивающиеся о стекло и исчезающие под черной резиной дворников. Они исчезали и тут же появлялись вновь, рождаясь из воздуха, из ничего. С музыкой к ним вошел убаюкивающий ритм, надавил на веки. Чувственность вползла в салон под бархатные переборы басов, под напряженные аккорды, свернулась на заднем сиденье, затаилась и незаметно ужалила, чудесный мед влился в кровь. Она почувствовала, что в плену.
— Вам нравится эта песня? — спросил он.
— Да.
— Чем?
— Она тревожная и в этой тревоге есть что-то завораживающее.
— Что вы чувствуете?
Она чуть улыбнулась уголками губ.
— Как сказать… Просто мне хорошо.
— Можно сказать, что это о чувственной любви?
Она спрятала рот в складках платка.
— Это полупение-полушептание… шипение — вот нужное слово. Шипение наподобие змеиного, но не отталкивающее, а притягивающее. То самое, каким соблазнили Еву… Да?
— Вас увело слишком далеко, — улыбнулась она, но глазами призналась, что он угадал.
Рейндж Ровер мягко рычал, скользя по мокрому, залитому желто-белым светом асфальту. Она сидела в пол-оборота к нему и улыбалась. В ее улыбке была растерянность. Их глаза встретились, и он тоже улыбнулся. Они свернули во дворы, она показывала, куда ехать.
Когда они остановились, она спросила:
— Если я правильно вас поняла, вы живете на Подбельского?
— Мой друг живет на Подбельского. Давно не виделись и вот договорились вместе посмотреть футбол.
— Футбол уже идет?
— Еще нет.
— А все-таки, где вы живете?
— На Ленинградке.
Когда она вышла из машины, она взяла на изгиб локтя сумку, выпрямилась, подобралась. Она чувствовала его взгляд. Повернувшись к нему в профиль, она положила руку на затылок и потрогала заколку, подняла подбородок и провела пальцами по волосам. Потом, повернувшись к нему, встретила его теплый взгляд и ее чувственные губы улыбнулись.