— А то и было... Нам все известно. Она поутру отвела вашего сына в школу, замкнула там. Не сдогадалась, что вы ему спички сунули.
— Так сама и призналась? — Лука сел на табуретку.
— Все открыла.
Лука вдруг вскочил с места, радостно заверещал:
— Отпущайте меня домой! Слышь, отпущайте! Фроська призналась, ее в тюрьму, падлу. Она отвела парня в школу, я духом не ведал. В бане которые сутки томлюсь, с голодухи пропадаю... Она и спички дала, все Фроська подстроила, а я заарестованный... Дом без хозяина, скотина не кормлена, коровы не доены, разорение...
Голос у Луки жалобно задрожал, лицо посерело.
— Семью изничтожила, подлая. Сына моего погубила, в огне сгорел. Баба в пламени сгинула. Осиротила, обездолила, на позор выставила, быдто какого ворога. Отпущайте в город, все там обскажу, ответите по строгой законности. К стенке надо Фроську, пулю в ейную поганую харю. Не принял в полюбовницы, она вон что подстроила... Как избу не спалила, бог упас... Отпущайте, а то и вас в тюрьму загоню, укрыватели.
— Не пужай, не страшно, — не очень твердо ответила Луша. — Уведи, Семен, замкни его хорошенько.
В этот день снова заседал ревком. С Фросей едва отводились — зашлась, вот-вот помрет... Решили, что Луку надо пока выпустить, хотя все были уверены, что поджог устроил он.
В город выехали под вечер. Всю дорогу молчали, старались не глядеть друг на друга.
Нефед привез из города тугой кусок ситца. Об этом сразу же узнало все село, в лавку повалили покупатели. Бабы, девки за последние годы пообносились, срам смотреть, на улицу выйти не в чем... В лавке толкотня, визг, давка, все норовили первыми пробраться к прилавку. Нефед не знал, что делать, охрип от крику. Стоял красный, с аршином в руках, с ножницами.
— Пошто дорого торгуешь? — кричали женщины.
— Наживатель! Голых обдираешь!
— Поди, гнилой, ситец-то?
— Торгуй правдою, больше барыша будет!
— Хочет разжиться, вот и дорожится.
Нефед вдруг стукнул аршином по прилавку:
— А ну тихо! А то лавку закрою, не стану торговать.
Бабы примолкли.
— Хороший товар задешево не бывает, — проговорил Нефед. — Глядите, какой ситец: сам себя хвалит. Налетайте, кому сколько... Без прибытка торгую! Наш Мишка не берет лишка!
По лавке прошел смешок.
Тут к Нефеду за прилавок со двора зашел отощавший, злой Лука, сел в сторонке, стал смотреть, как он торгует. Нефед ловко махал аршином, щелкал ножницами, по надрезанному раздирал ситец руками.
— Не прячь деньги в карман, — приговаривал Нефед, — покупай на сарафан. Ситец хорош, на кофту гож.
«Настрополился, варнак, — с завистью подумал Лука. — К нему деньги сами плывут...»