Конь плелся шагом, Егор не подгонял его — не на крестины спешить, не на свадьбу... Цырен звал в гости, а он является с черной вестью... Заставил себя приободриться немного, когда уже въезжал в улус.
Егора встретил Цырен, обрадовался, крикнул жену и дочь, они убирали навоз в загородке для коров. Долгор приняла повод, дочка Должид стала расседлывать коня. Откинули полог, зашли в юрту. Она покрыта толстым, лохматым войлоком, порыжевшим от времени. Внутри полумрак, свет падал только сверху, где отверстие для дыма. Посередине нежарко горел очаг, у стены стояла темная божница с глиняными, закопченными фигурками богов-бурханов. Егору показалось, что грязные, неумытые боги спесиво и зло поглядывали на людей. Перед ними стояли бронзовые жертвенные чашечки с угощением. Может, богам не по нраву жертвенное приношение, может, они от него воротят глиняные, отбитые носы?
В полумраке виднелась кровать, закинутая серым овчинным одеялом, был еще низенький столик, расписанный хитрыми узорами. Егор догадался, что раскрашивал его какой-то умелый лама, может, столик стоял когда-то в бурятском храме — дацане... У стены напротив стола — высокий сундук. Возле входа — столик с полочками для чугунов, чашек, на нем стояли деревянные корытца, в которых подают вареное мясо. На стене висели уздечки, старые халаты-тэрлики, женские безрукавки — ужа, на полу грудой лежали войлоки.
Войлоки сложили один на другой, получилось сидение. Цырен усадил на него дорогого гостя, начал обязательный при встрече разговор:
— Хорошую ли траву накосили на зиму, сват?
Егор, который знал многие бурятские обычаи, пробасил:
— Какая нынче трава, когда дождей не было... До рождества сена не хватит. А как ваш скот?
— На своих копытах бродит пока. Думаю, перезимует... — Цырен закурил. — Как живет наша дорогая невестка Лушахон?
— Привет вам послала, угощение...
Егор развязал узелок, вынул что привез, кроме бутылки.
Должид поставила на стол перед гостем арсу, молоко, масло, хлеб, налила деревянную чашку зеленого чая. Старая Долгор куда-то вышла, скоро вернулась, принесла кусок мяса, положила в чугун вариться. На столик у двери поставила туесок, видно, с молочной водкой — аракой. Егор догадался: мясо и вино она заняла у соседей.
Цырен заговорил с женой по-бурятски, протянул ей Лушину румяную шанюшку, вторую подал дочери. Должид откусила, улыбнулась:
— Амтатэй...
Цырен перевел:
— Хвалит. Говорит, вкусно.
Заговорили о том, что нового в улусе.
— Дондок Цыренов появился, — рассказал Цырен, — как сумел выбраться из тюрьмы, не знаю. И Бадма пришел... Оба еще злее стали. Ламы в дацане говорят, будто их боги оберегают... А Бадарму из улуса Будагша в городе крепко засадили. Обиженным прикидывался, а сам у них за главного...