Они помолчали.
— Ты умнее чем я думал, летописец. И да, я знаю, что тебе не нравиться это прозвище. У меня тоже есть слабости.
Покровский и Молчанов собрали новую «буханку». Покровский поставил ее на место предыдущей и привинтил крышку. Когда он закончил то потянулся и сделал несколько кувырков назад. Осмотрев реактор, он развел руки в стороны и произнес:
— Ну что ж — шах.
Молчанов приблизился.
— В шахматах все в руках игрока до последнего хода.
— Тогда может док прав? — спросил Покровский. — Нам нужна дамка.
Через два дня командир Стивенсон принял решение запустить реактор. Он сообщил об этом на вечернем сборе. ЦУП поддержал. Покровский отправился в реакторный готовить ручной запуск. Молчанов решил остаться с Накой.
«Перед запуском отключаться все системы», — пояснял Покровский по рации. — «Нужно будет перераспределить энергию. Если услышите толчок и загорится свет, считайте, что нам удалось. Если толчок будет слишком сильный, а свет яркий, как утреннее солнце, ну что ж, не переживайте. Вы даже не успеете ничего понять».
Командир Стивенсон пожелал удачи экипажу. Он был как всегда сдержан и не сказал ни одного лишнего слова.
Корабль погрузился в тяжелую тишину.
Молчанов закрыл глаза и сжал руку Наки. Почему-то он вспомнил о карцикулах, которые остались в лаборатории. Ему стало невыносимо жалко погибшие экземпляры. В любом случае, лучше уж его жизнь. Нужно думать о себе, а об этом он вспоминал последнее время все реже. Слишком много осталось нерешенных дел, слишком много…
Внезапно заиграла громкая музыка. Молчанов вздрогнул. Через мелодичный звон электрогитары, солист голосом молодого командира Стивенсона пел о хрюшках на молочной ферме, которые всегда слишком голодны. Затем хором вся группа хрюкала в микрофон, попрошайничая лакомые остатки индейки с праздничного стола у хозяйки миссис Пибблз с дряхлой, как желе задницей.
Молчанов расхохотался. Смеялись доктор Пател и Стивенсон. Смех усиливался микрофонами, затем вновь попадал в колонки и снова усиливался. Казалось, что смеется целый стадион.
«Не смог удержаться. Хрю-Хрю, миссис Пиблз», — проговорил Покровский.
Корабль еще громче взорвался смехом.
«Ну все, достаточно. Теперь можно начинать», — сказал Стивенсон, когда все затихли.
«Приступаю к запуску», — сказал Покровский.
Нака пошевелила рукой. Молчанов решил, что ему почудилось, но затем движение повторилось. Ее пульс начал расти, дернулись лицевые мышцы, зашевелились губы.
— Нака! Ты слышишь меня?
Она открыла слипшиеся глаза, затем закрыла, потом снова открыла и застонала.
— Я здесь, не бойся, — сказал Молчанов, поглаживая ее по голове.