Она что-то шептала. Молчанов приблизился. Она говорила на японском.
— Я не понимаю. Это я, Андрей.
Ее затрясло. Молчанов положил руку ей под голову. Красное пятно пропитало повязку вокруг головы. Он потянулся к шприцу, чтобы ввести ей успокоительное.
— Не делайте… — прошептала она.
— Не делать что?
— Не делайте. Нельзя делать. Нельзя. Нельзя.
В этот момент все вокруг отключилось. Молчанов беспомощно зажал кнопку рации:
— Меня слышит кто-нибудь? Ваня! Командир!
Рация не работала. Только тьма и тишина. Вакуум.
— Боже мой! — воскликнул Молчанов.
Он схватил фонарь, оттолкнулся ногами и пулей полетел к выходу. По пути он кричал имена командира и Покровского. Никто не отзывался. Молчанов бился головой и боками о стены, выступы, сносил приборы. С ором он влетел в реакторный модуль и вдруг ему в лицо вспыхнула яркая вспышка, подул горячий воздух. Молчанов потерял ориентацию. Если бы не Покровский, свативший его за плечи, он бы расшиб голову о стальную поверхность реактора.
В глазах рябило. Покровский хлопнул в ладоши прямо перед его лицом. В голове словно взорвалась бомба.
— Летописец, ты что разорался!
Следом в модуль влетел Стивенсон, за ним доктор Пател.
— Иван, выключи фонарь, — сказал Стивенсон, щурясь.
Покровский отключил фонарь, служащий ему еще и обогревателем. В лицо подул отрезвляющий холодок.
— Андрей, ты слышишь меня? — спросил Стивенсон.
— Нака, она очнулась.
— И что? — возмутился Покровский. — Я готов к запуску.
— Она сказала не делать этого. Сказала нельзя, — Молчанова все еще мучила отдышка.
Покровский посмотрел на Стивенсона выжидающе. Тот задумчиво косился на реактор.
— Пока отбой, — сказал командир Стивенсон. — Хочу с ней поговорить.
Телеметрия. Прайм-1479
Атмосферное давление: 102 Кпа
Температура внутри: 22,1 С
Температура снаружи (датчик солнечный): 83 С
Температура снаружи (датчик теневой): -221 С
Курс: 3.2
Пройденное расстояние, км: 121 596 148
Задержка связи (сек): 403
Скорость км\с — 25,3
* * *
Со всего мира приходили видеосообщения. Президенты и премьеры, звезды Сети и обычные люди поздравляли экипаж с успешным запуском реактора и продолжением спасательной миссии.
Нака вела себя как стойкий боец, проводя по много часов за работой, словно и не было за ее спиной взрыва, тяжелых травм и нескольких недель комы. Молчанов носился за ней по пятам, по десять раз на дню опрашивал о самочувствии, записывал ее показатели здоровья, делал рентгеновские снимки. Каждый вечер он отправлял отчет Омару Дюпре, который только и разводил руками. Отек спадал, Нака с каждым днем хорошела на глазах.