— А это еще что за вещица? — спрашиваю я невозмутимым тоном.
— Я задал себе точно такой же вопрос, — говорит Виз, прикладывая палец к своей голове. — Я сказал себе: «Зачем детектив Билли Харни стал бы прикреплять скотчем кухонный нож к крышке унитаза в подвале?» Но, видишь ли, затем мы провели экспертизу, точнее, анализ ДНК.
— И получили результаты анализа ДНК буквально через три дня, — догадываюсь я.
— Ну, нас поторапливала Максималистка Маргарет. Вообще-то мы получили отчет по исследованию ДНК даже раньше, чем результаты баллистической экспертизы. В этом уголовном деле полно сюрпризов. — Он поднимает пакет так, чтобы я его получше видел. — Угадай с трех раз, что я обнаружил.
Я отодвигаюсь от стола.
— Кровь на ноже принадлежит Рамоне Диллавоу, — провозглашает он. — Этим тупым кухонным ножом пытали и убили менеджера особняка-борделя.
«Старайся не ввязываться в спор, — мысленно говорю я себе. — Ты не выиграешь ничего, если будешь реагировать на его слова».
— А знаешь, что здесь самое интересное? — спрашивает Визневски. — То, что на этом ноже есть твои отпечатки пальцев.
Лейтенант Пол Визневски выжидательно смотрит на меня. Его брови подняты, а на лице — ярко выраженное ликование. Он хочет, чтобы я стал возражать. Ему нужно, чтобы я произнес какие-то слова, которые впоследствии можно было бы использовать против меня.
Мне очень многое хочется ему сказать. «Это не мой пистолет и не мой нож. Ты просто подставил меня, Визневски. Ты знал, что я собираюсь уличить тебя в том, что ты ради наживы занимаешься „крышеванием“, и потому ты решил остановить меня таким бесчеловечным способом… И это вторая попытка остановить меня. Первая заключалась в том, чтобы меня застрелить… Но я не умер. Тебе не удастся повалить меня и со второй попытки. Во всяком случае, я обязательно буду сопротивляться».
Но я не произношу ни слова. Пользы от этого все равно не будет. Моему поврежденному рассудку необходимо оставаться сосредоточенным. Я не могу прямо сейчас остановить то, что на меня надвигается. Однако здесь идет и какая-то гораздо более масштабная игра.
— Давай поговорим об Эми Лентини и твоей напарнице Кейт, — меняет тему Визневски.
Он достает из коробки папку и раскладывает передо мной фотографии места преступления.
Я вижу на снимке мертвую Кейт, лежащую на ковре возле дверного проема.
На другом снимке — мертвая Эми, лежащая в постели. Кто-то перевернул ее, и она лежит спиной к фотоаппарату на самом краю кровати, едва не падая.
Меня на этих фото нет. К тому моменту, когда делались снимки, медики прощупали у меня пульс и унесли с места преступления.