Арахон еще лишь обыскал Реальто и вытащил у него из-за пазухи довольно пузатый кошель. Спрятал его за пояс, а потом вышел наружу, погрузившись в пульсирующий жизнью, шумный город.
Уже при свете дня он понял, что знает об этой женщине слишком много. Звалась она Кальхира Эльрива Альмуахар, родом была с теплого острова Патра и побережья северного Ибра. Было что-то еще, какая-то мысль насчет весьма важной миссии и заговоре, о котором он должен был вот-вот узнать, однако И’Барратора придушил эту мысль. Энергично зашагал вперед, желая как можно скорее удалиться от суконного склада и от четырех трупов.
Казалось, тень на миг остановилась позади своего хозяина, словно желая еще раз взглянуть на тела, – и приподняла шляпу.
Саннэ выскочила в коридор, а потом на свет, на большую дворцовую лестницу, с которой открывался вид на крыши и площади Серивы, на ее террасы, два залива и искрящееся море. Она сбежала вниз, почти столкнувшись с придворными дамами, прервав им длинный ритуал la baila, придворного обхода, проводимого в светлую пору всеми культурными людьми.
Она пробежала улочками дворцового квартала. Раз-другой кто-то крикнул на нее, поскольку она едва не наступила на чужую тень, проносясь мимо людей куда ближе, чем в эту пору позволяли серивские обычаи. Проскальзывала она сквозь пространство, полное прилавков, прохожих, телег и бестенных лошадей столь же быстро, как сквозь черный мир теней. Была она ловкой. На Севере привыкла гоняться ради забавы за котами и собаками, но в Сериве почти не попадались маленькие звери. Суровые законы запрещали держать в городе созданий, которым не обрезали тени, а услуги тенемастеров были дороги.
Вскоре Саннэ оказалась под домом Ремарко Мартинеза, ректора серивского университета, председателя Королевского Теологического Совета, которого сама она называла просто лысым дядюшкой.
Мартинез имел слабость к хольбранвийцам, поскольку вторая жена его происходила из Алефбааха, из родных сторон Хольбранвера. И пускай умершая пять лет назад женщина обладала голосом, подобным заржавевшим железным петлям, задницей, подобной мешку с шерстью, а также привычкой громко пускать ветры, но когда она отошла в иной мир, мастер Ремарко уже во время первой тихой ночи понял, как сильно не хватает ему супруги, – и истово зарыдал.
С Хольбранвером официально он встречался по делам науки, неофициально же – чтобы играть в шахматы за бокалом густого серивского порто. Но на самом деле для того, чтобы слушать суровый акцент Хольбранвера и расспрашивать его о родных его краях, вспоминая свою дорогую супругу, ее покрикивания, храп и ветры, а затем, между движениями фигур, утирать кончиком большого пальца слезу в уголках глаз.