Глава 5. Чернышев, Тарасов, Юрзинов
Стать чемпионом страны у хоккейного «Динамо» в тот период не получалось на протяжении многих лет — с 1954-го по 1990 год длилась пауза. Одним из первых матчей, который я увидел уже будучи куратором этого вида спорта по динамовской линии, был финал кубка СССР со «Спартаком» во вновь открытом хоккейном дворце в Сокольниках. Мы долго вели в счете, но проиграли. Как раз на том матче, я впервые узнал о том, что Юрий Владимирович Андропов, который тогда был председателем КГБ СССР, очень любит спорт и просто обожает хоккей, хотя сам в силу состояния здоровья никогда не посещал матчи. Узнал я об этом от его ближайшего помощника Евгения Ивановича Калгина, и когда мы в досаде вышли после игры на улицу я ему по полной обойме и влепил. Сказал:
— Если хотите, чтобы команда чего-то добивалась, так знайте: при том обеспечении, что есть на текущий момент, ничего из этой затеи не получится!
Буквально через неделю вопрос о создании в «Динамо» хоккейной команды был рассмотрен у Юрия Владимировича. То был сложный период: никакой хоккейной базы у «Динамо» на тот момент не имелось, была футбольная — в Новогорске, и ее использовали все, кто только мог: сами футболисты, волейбол, водное поло. Хоккеисты на эту базу тоже заезжали, но своего льда в Новогорске не было.
Вот с таких «нулевых» основ мы начали заниматься созданием команды. Вопрос стоял и о замене тренера: в 1974-м Чернышеву исполнялось шестьдесят лет, он уже заметно выдыхался, и сам понимал это.
Как наиболее вероятный вариант замены все называли Виктора Васильевича Тихонова. Тем более что сам Тихонов был уже состоявшимся тренером из динамовской среды — работал в Риге.
По своему профессиональному уровню Виктор Васильевич в то время уже практически подбирался под уровень национальной сборной. Поэтому мы все, в том числе и я сам, считали, что возвращение Тихонова в Москву в нашу команду — это само собой разумеющийся факт, тем более что в бытность хоккеистом он уже играл у Чернышева в московском «Динамо». Словом, ситуация была именно той, про которую говорят: «Никаких других вариантов быть не может».
Но надо было знать Аркадия Ивановича. Вывести его на какой-то сверхэмоциональный уровень дискуссии было невозможно. Помню однажды после очередного проигрыша мы были вызваны на «разбор полетов» к Дерюгину, и после часа разговора Дерюгин, который на протяжении этого часа как только нас не костерил, вспоминая о веревке, о такой-то матери и так далее, говорит Чернышеву: «Адя, ты так убедительно сейчас обо всем рассказываешь, что я вообще перестаю понимать: выиграли мы вчера, или проиграли».