Я кивнула. Лучше со всем соглашаться. Это ускорит разговор.
– Я понимаю, что с Сиббе приходится нелегко, я правда понимаю, но… – Она зарыдала. Видимо, с чего-то решила, что дело в ней. – Но, Майя, он не заслуживает такого обращения. Ему сейчас тяжело, Майя, ты не можешь так поступать с ним.
Еще раз произнесешь «Майя», и я тебе врежу, подумала я, но заставила себя прикусить язык и считать до ста. Надо дать ей выговориться. Только молчать и делать вид, что слушаю.
Все равно подруге не понять. Не понять, что все, что мне хочется, это закричать, что она дура и ничего не понимает. Например, того, что все эти ласкательные имена, которые она придумала, больше подходят персонажам комиксов, чем реальным людям. Лаббе и Сиббе. Тудде и Лудде. Билли, Вилли, Дилли.[18] Я сглотнула.
Аманда была просто невыносима. Почему все думают, что они понимают, каково это – быть девушкой Себастиана? Только я одна знаю, что это такое на самом деле. Знаю и хочу с этим покончить. Никто не представляет, как паршиво у меня на душе. Аманда страшно меня бесила, но я не знала, что с этим делать, и слушала молча.
– Я не… это не…
– А Самир? Это нечестно и по отношению к нему тоже. Ты влюблена в него?
Она фыркнула с таким презрением, словно мы говорили о жирном политике-националисте в вельветовых штанах, женатом и с детьми.
Почему нет? Почему я не могу быть влюблена в Самира? Что тут такого удивительного? С тех пор как Аманда начала встречаться с Лаббе, она начала воспринимать Самира как свой благотворительный проект. Самир такой умный. Самир такой смешной. Самир такой умный. И такой смешной. Я говорила, что он умный?
– Нет, – покачала я головой. – Нет. – У меня не было сил задаваться вопросом, люблю я Самира или нет. Возможно, в тот момент я лгала, но я не знала, что еще мне сказать. – Я не знаю. Мне тяжело, Аманда. Мне нравится Самир. С ним проще, чем с Себастианом. С Себастианом…
Мне даже не нужно было заканчивать предложения. Можно было спокойно дать Аманде додумать все самой. Ей лучше было бы зарыдать, чтобы мы рыдали вместе. Аманда бы этого не вынесла. Она ненавидела, когда кто-то другой, не она, был в центре внимания. Но можно начать плакать, когда она успокоится. Чтобы она бросилась меня утешать и перешла на мою сторону. Но у меня не было сил даже на рыдания.
– Я сама не знаю, как это случилось. С Себастианом нелегко, а Самир…
Аманда возмущенно посмотрела на меня.
– Я поговорю с Самиром, – пообещала я. – И с Себастианом тоже, но ты должна дать слово, что никому ничего не скажешь. Ни Лаббе, ни Себастиану. Он не должен узнать. Он слетит с катушек, если узнает.