Малыш никак не мог начать говорить. При этом он смеялся и махал ручками, как птица, собирающаяся взлететь.
Вика понесла ребенка к отоларингологу. Внутри все дрожало от дурного предчувствия, но она ждала чуда: сейчас опровергнут все их сомнения, помогут — и тогда закончится этот затянувшийся кошмар, в котором она себя чувствовала стоящей среди весеннего половодья на тающей и уменьшающейся на глазах льдине. Врач хлопал, топал, кричал, бросал на кафельный пол металлическую ванночку для шпателей. Та звенела так, что Вика морщилась и ей представлялось, что в эмалированный таз бросают окровавленные инструменты после операции. А врач все повторял: «Ну, видите, он же повернулся, он услышал!» Вике виделось другое: ребенок умненький, подвижный, наблюдательный — любое движение успевает схватить глазками.
Нашли известного в городе специалиста, сделали аудиограмму, и тот поставил Тимке нейросенсорную врожденную тугоухость и объяснил им, что все отставание в развитии и капризы малыша именно от этого. Но это не полная глухота, это просто ослабленный слух, ребенок маленький, диагноз не окончательный. Врожденная тугоухость, по мнению врача, была осложнена отитом, который пропустил их участковый и не разглядели они. Мальчику нужно серьезное наблюдение специалиста, лечение и протезирование: чем быстрее, тем лучше. Оказалось, что ребенок плакал из-за того, что у него болело ушко, так как в нем скопилась жидкость.
Услышав диагноз, Вика застыла, как кариатида, она уже была готова к тому, что узнала, а того, что им предстоит пережить, еще не понимала. Она с ужасом представляла, что ее сын останется инвалидом и дебилом, и думала о том, что, наверное, придется отдавать ребенка в интернат, чтобы он не отстал в развитии. Когда вышли из кабинета врача, заметила, что у Глеба предательски блестят глаза, наполнившиеся слезами.
Итак, у них глухой мальчик… «Но ведь в мире было полно талантливых глухих, тот же Бетховен или Гойя…» — уговаривали себя опечаленные родители. То, что шумы внешнего мира поглощала звукоизоляционная стена, позволяло слышать музыку, рождающуюся внутри, и видеть причудливые образы, возникающие в воображении. Мираж оазиса в пустыне, сказочного города-призрака, мгновение, которое можно задержать в ладонях, положив сочными мазками на холст или посадив на нотные линейки, будто певчих птиц на веревки, натянутые для белья, взлетающего белыми низкими облаками. Только вот росли и тянулись ввысь они слышащими…
В кабинете сурдопедагогики им дали подробную методичку, как они должны будут заниматься с таким ребенком, пожелали удачи и посоветовали набраться терпения. Было ощущение, что им завязали глаза, завели в незнакомую местность и отпустили — выбирайтесь. Но куда? И они пошли — на ощупь, спотыкаясь о коряги и кочки, больно ударяясь о деревья, набивая себе шишки, обжигаясь крапивой и ранясь о кустарники, ощерившиеся шипами.