Немного продовольствия поступало из Пскова и с этой стороны, но его тут же скупали бояре и продавали по очень завышенным ценам. В декабре появились первые умершие. Павша Ананьевич прибыл в дом одной женщины, которая, по слухам, умерла от голода.
Посадник и несколько чиновников стояли возле покосившегося дома. Павша Ананьевич обратил внимание на то, что крыша в доме дырявая.
– Вот что я думаю, Игнатий Владимирович, – начал свою речь посадник, обращаясь к сотскому старосте, – женщина умерла здесь скорее не от голода, а от холода.
Посаднику не хотелось входить в дом, но он понимал, что сейчас на него смотрят люди. Он направился к входу в покосившуюся хату.
На улице было несколько детей, но посадник не хотел вникать, были ли это дети той несчастной женщины или это были соседские ребятишки, желающие просто посмотреть.
Внутри хаты было тепло. Костер ещё тлел в очаге, разведённом прямо по центру избы. Топились по-чёрному. В углу лежало тело истощённой женщины. По всей видимости, и впрямь причина смерти крылась в постоянном недоедании. Возраст умершей посадник определить не смог. Павша Ананьевич пересчитал количество постелей в доме, вернее, сколько здесь спало людей, и остановился на цифре восемь.
Едва посадник вышел из хаты, как увидел большое количество людей, которые тут же стали наперебой к нему обращаться.
– Павша Ананьевич, продовольствия вообще купить стало невозможно! Цены за него ломят просто небесные!
– Да уже во многих домах люди обессиливают и не выходят!
– Если так дальше пойдёт, то голод начнётся!
Павша Ананьевич и сам понимал всю сложность положения. Правда, в этот раз посадник подсуетился, скупил большую часть хлеба и потихоньку распространял его через своих торговых людей. Понижение цен на него теперь могло ударить по его прибыли. Об убытках он даже помыслить не мог.
– Наведи ты порядок, отец родной, мочи нет, а не то все передохнем от голода!
– Что с детьми покойной делать? Родных у них нет. Помрут бедняги! Зиму не проживут!
– Ну а сколько лет старшему? – спросил Павша Ананьевич у народа.
– Вот, Пашка старший у неё был. Ему десять уже.
Павша Ананьевич посмотрел на грязного парнишку. Про себя ему хотелось сплюнуть от омерзения. Тощий и грязный, он едва ли походил на человека, скорее на зверька. К тому же на улице подмораживало, и старый посадник хотел поскорее прискакать домой, чтобы согреться.
– Ну, парень, видишь, какая тебе ответственность выпала!
– Посадник, а не возьмёшь меня с братьями и сёстрами к себе в холопы?
– Не, малец, в холопы сейчас тебя никто не возьмёт. Время голодное. Ты лучше понемногу еду расходуй, а не жри от пуза.