— А с чего это ты вдруг захотел мне помогать по хозяйству?
— Ну, вы же ногу вывихнули, а я бы мог что-то делать. Мне деньги очень нужны, — честно и прямо сказал я.
— Всем они нужны, — дядька Мишка что-то соображал, на его небритой и хмурой физиономии этот процесс явно отображался. Он не стал спрашивать, как все взрослые, про школу: почему, мол, пропускаешь? Сказал, как бы обрадовавшись и с вызовом:
— А есть у меня для тебя работа! Ты, вообще, вилы в руках держал когда- нибудь? А то вы, общежитские, как городские — к колхозному труду не приучены. Вы все в телевизор да компьютер пялитесь, работать не хотите.
— Конечно, держал! У меня дед Кирилл скотником на колхозной ферме работал, — я вспомнил деда, которого давно нет в живых и которого я при жизни не знал. Понятно, что он не мог научить меня работать вилами. Но для зоотехника это был аргумент.
— Дед Кирилл? Ну да, помню такого! Пахал, как трактор, но и бухал. — Дядька Мишка, давший такую характеристику моему покойному деду, присмотрелся ко мне повнимательнее, как будто хотел увидеть дедовские гены. — Короче, так. Надо будет убрать навоз из сарая. За зиму накопился. А то я, видишь, ногу подвихнул, не могу пока сам.
— Хорошо, — согласился я с радостью, не рискнув при этом спросить: сколько заработаю. Для начала надо получить работу. Дядька Мишка доковылял до своего дома с тыльной стороны, я — следом. Мы отправили животных в загон. Энтузиазм мой исчез, когда зоотехник завел меня в низенький сарай, где он держал овец и коз.
— Короче, надо все почистить и навоз вывезти в конец огорода, — сказал дядька Мишка. — Вот тачка, вот вилы.
— Ну, блин, авгиевы конюшни, — невольно вырвалось у меня, как только представил, сколько навоза надо перевезти.
Про конюшни я припомнил из мультика о подвигах Геракла. Интересно, а в тех древнегреческих конюшнях такой же позорный запах был? Зоотехник не дал мне додумать:
— Ты, пацан, меньше базарь. Хочешь заработать, давай вкалывай, нет — свободен.
Я воткнул вилы в спрессованный слой навоза. М-да. Полный отстой. Мама говорит, что труд еще ни одного ребенка не испортил. Но дерьмо нюхать, ну, блин. Нагрузил одноколесную тачку. Повез в конец огорода. Меня кидало из стороны в сторону, еле удержал этот «агрегат», чтобы не опрокинуть.
За мной равнодушно наблюдал огромный лохматый пес, сидевший на цепи у калитки. Мне, честно сказать, боязно было проходить мимо этой псины.
— Он в тебе своего признал, — успокоил меня дядька Мишка. — Да и вообще, он детей не трогает.
Я внутренне запротестовал против того, что меня за дитё признает даже пес. Однако продолжил возить навоз — управлять тачкой приловчился, да и принюхался.