и тут же продолжил: – Хотя, если честно, на его месте я бы, наверное, все-таки
попросил меня прооперировать. А вдруг поможет? Мысль о том, чтобы провести
остаток жизни парализованным в безликой палате вместе с другими немощными
стариками, наводит на меня ужас… Уж точно я бы предпочел умереть на
операционном столе.
– Мы решили оставить все как есть, – ответила Фэй. – Сегодня же отправим его в
местную больницу, если, конечно, там найдется свободная койка.
– Надеюсь, его примут обратно. Нам тут не нужна еще одна Рози Дент.
Рози было восемьдесят. В начале года у нее развился инсульт, и терапевт из нашей
же больницы буквально заставил меня положить Рози в нейрохирургическое
отделение. Мне довелось выслушать столько жалоб и угроз на случай, если я
откажусь принять ее в качестве неотложной пациентки, что я сдался, хотя в
нейрохирургической операции она не нуждалась. Впоследствии отправить Рози
домой оказалось невозможно, и она провела в отделении семь месяцев, пока нам
наконец не удалось уговорить дом престарелых взять ее к себе.
Это была обворожительная, не склонная жаловаться пожилая леди, и мы все ее
полюбили, пусть даже она и занимала драгоценную койку, предназначенную для
тех, кто перенес операцию.
– Думаю, все будет в порядке, – заверила меня Фэй. – Это только наша больница
отказывается принимать пациентов обратно из нейрохирургического отделения.
– Еще пациенты? – поторопил я ее.
– Мистер Уильямс, – сказал Тим. – Я надеялся поместить его последним в ваш
список на сегодня, сразу после девушки с менингиомой.
– Что с ним?
– У него были эпилептические припадки. В последнее время вел себя немного
странно. Раньше работал инженером или кем-то вроде того. Фэй, покажи снимок,
пожалуйста.
На стене перед нами высветилась томограмма.
– Что на ней видно, Тирнан? – спросил я одного из самых младших интернов.
– Что-то в лобной доле.
– А можно точнее? Фэй, запустите последовательность «инверсия –
восстановление».
Фэй показала несколько других снимков, сделанных так, чтобы можно было
лучше разглядеть опухоли, поражающие мозг, а не просто смещающие его.
– Судя по всему, наблюдается инфильтрация левой лобной доли и большей части
левого полушария, – сказал Тирнан.
– Да, – подтвердил я. – Мы не можем удалить опухоль: она слишком обширна.
Тирнан, каковы функции лобных долей?
Тот молчал, не решаясь ответить.
– Что происходит, если повредить лобные доли? – конкретизировал я вопрос.
– Происходит изменение личности, – незамедлительно ответил Тирнан.
– И что это значит?
– Они становятся расторможенными, типа без комплексов… – ему было сложно