вопросом, поскольку бедному пациенту так или иначе суждено умереть от рака.
Установка спинномозгового имплантата – серьезная операция. В США на такие
хирургические вмешательства ежегодно тратят целых шесть миллиардов
долларов. Это яркий пример избыточного лечения – обостряющейся проблемы
современного здравоохранения, особенно в странах вроде США, где национальная
медицина давно ориентируется исключительно на коммерческий успех.
Я перестал проводить подобные операции несколько лет назад, чтобы
сконцентрироваться на хирургии головного мозга, и с радостью покинул
собрание, когда меня вызвали в операционную, где Сами уже начал оперировать
Питера.
– Давай посмотрим, что у нас там. – Я наклонился вперед, стараясь не
прикасаться к стерильным простыням, и заглянул в огромное отверстие,
проделанное в затылке Питера. – Очень хорошо, – прокомментировал я
увиденное. – Теперь вскрывайте твердую мозговую оболочку, а я пойду надену
перчатки. Джинджа, – обратился я к дежурной медсестре (так называют
медсестру, которая перед операцией не проходит стерильную обработку; ее работа
состоит в том, чтобы подавать хирургам все необходимое), – будьте добры,
установите микроскоп.
Пока Джинджа толкала к операционному столу тяжеленный хирургический
микроскоп, я тщательно вымыл руки над стоявшей в углу большой раковиной.
Это до боли знакомое действие успокаивало и настраивало на операцию, хотя
неизменно сопровождалось чувством легкого напряжения под ложечкой. За годы
врачебной практики я проделывал это, должно быть, не одну тысячу раз, и вот
сейчас четко осознавал, что вскоре все закончится. Во всяком случае, в родной
стране я больше не буду работать хирургом.
Джинджа завязала сзади мой хирургический халат, и я подошел к операционному
столу, где лежал Питер, укрытый стерильными простынями. Из-под них только и
было видно, что зияющую кровоточащую дыру у него в затылке, ярко освещенную
лампами. Под моим наблюдением Сами вскрыл твердую мозговую оболочку
(наружную жесткую оболочку мозга) с помощью небольших хирургических
ножниц. После этого за дело взялся я. Я уселся в операционное кресло и положил
руки на подлокотники.
«Главное в микрохирургии, – говорю я стажерам, – это как можно удобнее
устроиться». Обычно я оперирую сидя, хотя в некоторых отделениях считается,
что это не по-мужски, и хирурги всю операцию – сколько бы часов она ни длилась
– проводят на ногах.
Опухоль обнаружилась быстро – ярко-красный комок, отчетливо выделявшийся в
свете ламп микроскопа. Она расположилась несколькими миллиметрами ниже
мозжечка. Слева находится ствол мозга, а справа внизу – нижние черепные