IV. Мявтуха — глупая жена ходжи.
Луч прожектора, брошенный в небо Босфором, вбежал в открытые двери кофейни, и десятки глаз заблистали в ярком свете.
— И пришел тогда к султану во дворец великий шейх-уль-ислам и, склонившись перед наместником пророка, тихо сказал: «Повелитель правоверных, твой ум и твоя мудрость спорят с блеском луны и солнца, а твоя святость превосходит святость любого смертного. Не расточай перлы своих мыслей презренным стамбульским рабам — они не достойны движения твоего пальца! Твой разум, твой ум, твои повеления достойны удивления не для псов, ползающих по базарам! Призови муллу Наср-Эддин-ходжу[41]), и пусть он успокоит лающую стаю!» Челеби, эффенди — так передавал мне слова главы ислама мой отец, стодесятилетним старцем взятый на небо, и я не утаил ничего от древних преданий!
Двое военных, шептавшихся с третьим эффенди, встали из-за столика и сели вблизи ашуга.
— Долго искали по всей стране ходжу. Наконец, нашли муллу в Бахчисарае. Пали перед ним на колени слуги султана и слезно молили ехать к падишаху. Кто не слышал про хитрого Эд-дина? Кто из вас, эффенди, не знает про его жадность?! Заплакал мулла горькими слезами: «Не поеду я к султану без своей жены, старой Мявтухи» — сказал он слугам калифа и сел на осла, чтобы ехать в поле.
И заплакала Мявтуха, ожидая решения слуг султана. Долго совещались они и, наконец, согласились! Поехал мулла с Мявтухой в столицу падишаха, и, когда ходжа постучал в ворота Сераля, — уже нехватало тюрем для народа, и десятки тысяч рабов висели на холмах и базарах. На то была воля Аллаха и его наместника калифа! Так говорили святые книги! Кто может итти против правды неба? Аллах Экбер!
Осман боялся проронить слово и, вытянув шею, так и впился глазами в ашуга.
— Эффенди, челеби, — продолжал ашуг. — Велика была милость падишаха! Поселил он ходжу с Мявтухой в Серале и сделал его первым советником калифата. Стал жить Наср-Эддин во дворце Сераля так, как и не снилось ему в Бахчисарае. И вот призвал его однажды падишах и сказал: «Мулла Наср-Эддин, скоро в Стамбуле нехватит зданий для тюрем, а улиц и площадей для повешенных. Скажи, что делать?» — «О разум жизни, о свет востока, о святая тень Аллаха! — воскликнул Наср-Эддин. — Объяви войну неверным! Лучше пусть народ гибнет во славу священного плаща пророка, чем попусту болтается на стамбульских базарах!» Да не усомнится никто из присутствующих здесь эффенди — султан послушался бахчисарайского плута и объявил войну франкам. Много крови пролилось на земле, много работали духи добра и зла над душами убитых. Наконец, франки победили. Аллах Экбер — да проклянет Аллах их память!