— Сегодня. Если вам угодно, я буду вашим гидом[53]).
— Ну, что же, поедем!
II. «Кабачок Смерти».
— Вот — здесь! — сказал Гудэн, когда они очутились у дверей небольшого дома на Монмартре, ничем не отличающегося от соседних домов. Не было даже ни одного плаката. Вместо вывески — на дверях изображение черепа.
Позвонили. Дверь раскрылась, и они вошли в темный коридор.
— Что это значит, мсье Гудэн? Здесь нет пола! И очень темно!..
— Да, здесь такой порядок…
— Надо быть… осторожным! — сказал министр, проваливаясь в какую-то яму. — Чорт побери, здесь какие-то мокрицы! Фу, какая гадость!.. Куда вы меня завели?
Из бокового коридора выбежали могильщики с факелами, и один из них спросил:
— Прикажете вас похоронить, мсье?
— Подождите я еще не умер! — рассердился министр.
Могильщики приподняли с земли надгробную плиту и предложили им спуститься в склеп.
В колеблющемся пламени дымящих факелов зеленые лица могильщиков были зверски угрожающими.
Министр остановился в нерешительности.
— Не бойтесь! — сказал Гудэн. — Пойдем, там вы увидите кое-что интересное!
Могильщики дали им два факела и, когда они вошли в склеп, закрыли вход каменной плитой. Спустившись по небольшой лесенке, они вошли в длинную катакомбу. У стен стояли гробы, а возле них — могильные плиты и памятники, приспособленные для сиденья. В каждой нише горели факелы.
Распорядитель похоронной процессии— с белым галстуком, в цилиндре, обтянутом крепом — встретил их печальным поклоном. Поднявши к глазам носовой платок, он сказал голосом, в котором слышалось сдавленное рыдание:
— Садитесь за гроб… Выбирайте — какой вам по душе…
Министр уселся на памятник, Гудэн примостился на могильной плите.
Земля на потолке и стенах была очень сырая, — по капелькам просачивалась вода. В нишах было много паутины. Вверху, уцепившись лапками за потолок, висела летучая мышь. У стен валялись старые могильные решетки, сломанные кресты, полусгнившие гробовые доски. По углам возвышались горы надгробных венков. Всюду лежали лопаты и человеческие кости. Кое-где висели скелеты.
Распорядитель похоронной процессии, исполнявший обязанность метрдотеля, тяжело вздохнул, с грустью посмотрел на пришедших и спросил:
— Чем же вы желаете отравиться?
Гудэн заказал кофе и ликер.
Похоронный метрдотель подозвал стоявшего вблизи молодого могильщика и сокрушенно сказал:
— Гарсон, ты слышал?.. Они хотят отравиться! Принеси им то, что они хотят.
Через несколько минут гарсон поставил на гроб заплесневелую бутылку, на ярлыке которой было изображение черепа и надпись: «яд». Кофе было подано в чашках, сделанных из черепа ребенка, ложки тоже были из человеческих костей. Вообще вся посуда, которая здесь подавалась, представляла искусно приспособленные для еды кости человека.